, т. е. к Лю Шаоци были применены методы обращения с врагами, принятые в органах политического сыска КНР. Лю Шаоци, основываясь на фактах, тут же устно, пункт за пунктом отвел обвинения Ци Бэньюя
[92].
Но когда «бунтари» поставили пресловутый вопрос о «61 предателе» (речь идет о крупных партийных работниках, которые в годы Войны Сопротивления Японии ввиду угрозы японской оккупации Северного Китая фактически по договоренности между КПК и Гоминьданом и в соответствии с решениями руководящих органов самой КПК были выпушены под подписку из гоминьдановских тюрем, дав обещание противодействовать японским агрессорам и не выступать против правительства Китайской Республики), то Лю Шаоци пришел в ярость.
Его дети впоследствии писали, что они раньше никогда не видели, чтобы отец так рассердился: «А это уже просто черт знает что, а не вопрос! — возмущенно воскликнул он. — Вопрос о выходе из тюрьмы 61 человека был решен ЦК партии. В момент, когда наступавшие японские агрессоры вот-вот должны были войти в Северный Китай, надо было сохранить этих работников, нельзя было допустить, чтобы из-за линии Ван Мина японские бандиты казнили их. В то время большая часть партийных организаций в „белых районах“ (т. е. в той части Китая, которая находилась под властью правительства Китайской Республики и партии Гоминьдан. — Ю.Г.) была разгромлена; эти товарищи представляли величайшую ценность. Многие в ЦК знали об этом, и давно уже было принято окончательное решение. У многих наших кадров был опыт вооруженной борьбы, создания баз, работы в „белых районах“, работы в городе. Этот опыт накапливался в длительной борьбе, в победах и поражениях, добывался кровью. Нельзя все это отвергать. Этот опыт обобщен, и из него сделаны выводы в „Решении (ЦК КПК. — Ю.Г.) по некоторым вопросам истории КПК“. Работники, которые прошли путь длительной борьбы, которые к тому же разбираются и в том, как строить новый Китай, — это самое драгоценное достояние. Как же можно всех их снимать?»[93].
Лю Шаоци знал, что этот вопрос поставлен перед ним не случайно: весной 1967 г. ЦК КПК принял по этому поводу специальное решение, на основании которого были репрессированы сотни людей. Лю Шаоци твердо защищал партийные кадры от необоснованных преследований во время «культурной революции», сам находясь фактически под домашним арестом и подвергаясь давлению одновременно и со стороны партийных функционеров, выполнявших прямые указания Мао Цзэдуна и его ближайших помощников, и со стороны «народных масс», действиями которых дирижировали те же функционеры по указаниям тех же руководителей. Уже одно то, что Лю Шаоци до последней возможности выступал против массовых необоснованных репрессий Мао Цзэдуна во время «культурной революции», говорит о том, что его невозможно считать всего-навсего «жертвой» «культурной революции» и политическим деятелем, который ни в чем не расходился с Мао Цзэдуном.
