— Как скоты, — проговорил маленький веснушчатый солдатик, — убили человека.
Эти слова как ножом полоснули Ненада по сердцу; у него похолодели руки и ноги. Солдатик продолжал ругаться. Ненад почувствовал к нему необычайную нежность; он понял, что их сближает общее чувство омерзения.
А тем временем поезд, пыхтя и дымя, громыхал по высокой насыпи среди пожелтелых кукурузных полей, среди поределых, побуревших лесов и волнистых лугов, на которых торчали стога сена.
НОЧЬ
В долине, по которой среди одиноких тополей, усеянных грачами, медленно полз поезд, сгущался туман и стлался над водой длинными голубовато-серыми прядями. Из паровоза валил черный дым с искрами. Кружась, они подымались высоко вверх, а затем дождем сыпались на вагоны и на людей, скорчившихся на камнях. Вуаль на шляпе Ясны была прожжена в двух местах. У веснушчатого солдатика загорелась пола шинели. Глаза у всех были утомлены и слезились. Пробегали станции с красными и зелеными фонарями, доносился мелодичный звон сдвоенных ударов колокола. На маленькой станции им попался встречный поезд, который вез орудия и моторную лодку. Возле нее, освещенные карбидной лампой, стояли два матроса, приземистые, с большими красными помпонами на круглых бескозырках. Их появление воодушевило всех. Люди стали махать шапками: «Да здравствуют французы, да здравствуют французы!» Один из них курил трубку. Вынув ее изо рта, он помахал ею в знак приветствия. Поезд тронулся. Маленькие французы со своей лодкой исчезли во мраке.
— Вот это народ! — сказал задумчиво веснушчатый солдатик, укрывая Ненада шерстяным одеялом. — И машина-то у него всякая есть, получше, чем у немца.
Тьма была непроглядная. Должно быть, небо снова покрылось тучами, — не видно было ни одной звезды. К большой, тонущей во мраке станции подошел санитарный поезд. Белые вагоны с матовыми стеклами были освещены мягким газовым светом; у открытых дверей стояли высокие, красивые женщины (по крайней мере, Ненаду они казались высокими и красивыми) в длинных белых одеждах, с белыми косынками на голове. И на всем этом белом — вагонах, платьях, рукавах, косынках — были рассыпаны большие, маленькие и совсем крошечные красные кресты. Поезд простоял с минуту. Вдоль путей прошли женщины в белом и полный мужчина. В ночной тишине отчетливо слышался скрип песка под их ногами.
— Здесь, доктор.
Это относилось к тучному человеку. Он, сопя, с трудом влез в белый вагон. И матовые окна стали поочередно затемняться. В одном из них появились тени двух склонившихся голов и руки, движения которой были непонятны.
