— Я не был уволен. И я не думал угрожать. И моя поездка в Руму ничего общего с этим не имела. Я ездил туда, чтобы встретить Александру Майсторович.
— Вы с ней знакомы?
— Да.
— Давно?
— Да.
— Значит, вы бывали у господина Майсторовича?
— Да.
— А-ага…
Следователь начинает размышлять. Знакомство. У нас часто знакомятся неосмотрительно — возможно, легкая дружба, с одной стороны — богатство и красота, с другой — бедность и честолюбие, может быть даже необоснованные надежды получить путем такого знакомства повышение по службе, а вместо этого он сперва лишается должности секретаря, до которой не дорос, а потом его увольняют; девушка же, поняв, на что он рассчитывал, порывает с ним окончательно… Вот как оно было, все ясно! Правда, теперь не совсем понятна роль Станки Дреновац. Впрочем, нет, и это ясно. Байкич ее бросил ради Александры Майсторович, сцепление фатальных случайностей — Станка попадает к брату Александры, и в результате — трагедия.
Следователь — человек честный. Вначале он питал к Байкичу симпатию. Но как-то само собой ему все время приходили в голову мысли, говорящие в пользу Майсторовичей. Не потому, что они люди с положением, конечно нет! А потому, что Майсторовичи — обвинители. И кроме того, его приучили рассуждать логически и юридически; приучили остерегаться психологических ошибок.
— Так, так…
Мысль его течет логически и юридически. Он звонит.
— Уведите подсудимого.
Пока унтер-офицер надевает Байкичу наручники, все дело представляется следователю совершенно ясным. Он раскрывает книгу и, чтобы восстановить в памяти, читает: «За убийство умышленное, но без заранее обдуманного намерения, виновный подвергается ссылке на каторжные работы сроком на двадцать лет. Но если обвиняемый… был доведен до сильного раздражения и учинил преступление в состоянии аффекта, мера наказания может быть заменена тюремным заключением сроком не ниже двух лет». Следователь перелистывает страницы. «Покушением на преступление с нарушением закона признается всякое действие, коим начаты приготовления к совершению такового, но которое не было совершено по не зависящим от покушавшегося обстоятельствам… При определении меры наказания за покушение на преступление суд принимает во внимание большую или меньшую близость такого покушения к совершению преступления и может соответственно подвергнуть наказанию вчетверо менее строгому против наказания, постановленного за самое свершение преступления». Вполне понятно. Одно тяжелое ранение, другое — легкое, смягчающие вину обстоятельства, признание преступника, статья пятьдесят девятая. Следователь целиком погрузился в механику судопроизводства. Но его начинает мучить совесть, судейская совесть: «Действительно ли нет заранее обдуманного намерения?» Он снова раскрывает книгу. «Виновный в убийстве с заранее обдуманным намерением подвергается смертной казни». Следователь перебирает документы и думает: «Год или пять лет тюрьмы?»
