Вы отправились в путешествие в пространстве и времени, чтобы отыскать — как сказал Франсуа Рабле — «великое Быть Может».
А теперь вслушайтесь в себя — прислушайтесь к своей крови, к тому неведомому голосу, который настаивает, требует, чтобы его услышали, прокладывает пути, по которым мы, сами того не зная, бродим во сне…
Вы искали свое место среди теней и нашли его, ступив на землю, по которой они скользят. Это своего рода инициация, после которой никогда уже не будешь тем, кем был прежде.
Прощайте. Что еще вам сказать? Да хранит вас та самая черная Мадонна со звездой на груди, которая вас сюда привела.
Иву Бонфуа
I
Теням в их беспрестанном движении и камням.
Тройным вратам базилики в Сен-Жиле, красным, как кровь toro, высоко, на вершине лестницы.
Следам босых ног графа Раймунда VI Тулузского с покаянной веревкой на шее. — О несмываемый позор тех лет!
Мухаммеду Абд аль-Мутталибе, продающему стеклянные четки на площади.
Группе туристов из Киото — стайке серебряных рыбок, словленных фотовспышкой.
Облакам — кораблям с крутыми парусами над бескрайней равниной Кро.
Двум змеям Эскулапа, что сплелись в любовной пляске за часовней Сент-Круа у дороги в Фонвьей в полдень, золотой, как свежевыжатое оливковое масло.
Помню круженье солнца, стрекот сверчков и горячий металл велосипеда, прислоненного к скале.
Трепещущим в утренней дымке зонтикам цветка у подножья замка в Фурке между двумя вязами, откуда взлетел Ангел Истребления.
Теням, стершимся следам, умолкшим голосам, безответным любовям…
Белым платанам в свете факелов на Алискампе ночью, обмытой от наших теней.
Большеголовым совам, стерегущим сон вестготских князей в рогатых саркофагах, полных тьмы, зеленых кабошонов и естества самца.
II
Дням, спешащим к месту истины по ночному небу.
Красным макам — каплям киновари, упавшим с кисти под стенами города Гланум.
Священным оливковым рощам в долине Бо в фиолетовом полуденном озарении.
Двум скалам Малых Альп над пропастью, скрепленной мостом столь легким, будто сложен из семян одуванчика лишь для мотыльков и грез.
Каруселям в день фиесты под небом, исчерченным полетом стрижей.
Колоколам Святого Трофима, Святого Цезария, Нотр-Дам-де-ла-Мажор на холме.
Всем колоколам, что вернулись из Рима на праздник Пасхи[142].
Молнии, остановленной у брода через небо.
Огням фонарей, отражающимся ночью в Роне у моста Тренкетай в час, когда все замирает, будто мир вот-вот откроет одну из сокровеннейших своих тайн.
