Провансальский триптих | страница 44
Старая, сейчас почти совсем заброшенная дорога из Арля в Сен-Жиль вьется среди полей и пустошей, минует маленькое — всего десятка полтора домов — селение Жимо, потом две или три фермы, отделенные от дороги густыми зарослями фиговых деревьев, пересекает по горбатому мостику канал, на берегах которого в мае распевают соловьи, и бежит дальше через обширные болота, где на горизонте иногда вырастают, точно бронзовые изваяния Митры, силуэты боевых быков из манады[79] «Галубе», прославленной своими победами на пасхальных корридах в Арле. Из-за купы бамбука на повороте наконец появляется легкая голубоватая тень церкви. Это здесь. Поддавшись магии места и минуты, я слезаю с велосипеда. Одуряюще пахнут травы. Под синим куполом майского неба кружат хищные птицы; воздух, растревоженный стрекотанием сверчков, дрожит, как задетая кончиком пальца струна. На обочине лежит большой камень. На нем ничего не написано, нет никакого знака, но само его присутствие на этой гладкой равнине удивительно. Как он тут оказался? Кто его положил? В память о чем?
Как же легко дать волю воображению! Картины в этом театре возникают сами собой, теснятся, созывая новые, объединяются, оживают — яркие, неотвязные, становятся реальностью. Ну конечно! Именно так оно и было, иначе быть не могло! Именно здесь, на этой старой римской дороге, в заколдованном месте, где вдалеке впервые показываются башни церкви, остановилась процессия рыцарей и священнослужителей.
Польское посольство совершает паломничество к могиле святого Эгидия. Близится полдень, всадники спешиваются, возницы слезают с передков повозок, дабы прочитать молитву, прося о милосердии и отпущении грехов. Накануне они целый день отдыхали у принявшего их с почестями епископа Арльского, но уже на рассвете, когда первые лучи солнца окрасили розовым стены и башни города, а голуби, воркуя, затеяли любовные танцы на карнизах епископского дворца, переправились через Родан в Тренкетай, спеша поскорее достичь цели путешествия.
На дворе 1084 год. Посольство, снаряженное Владиславом Германом[80] и Юдитой (Юдифью) Чешской, дочерью Вратислава II, по совету познаньского епископа Франка отправилось в Прованс молить святого Эгидия о благополучном зачатии наследника польской короны.
Возглавляет посольство епископ Петр, каноник краковский, капеллан королевы Юдиты. В повозках, охраняемых вооруженной свитой, богатые дары, а в дорожной суме — послание монаршей четы: