Саки [Краеведческий очерк] | страница 14

Первое описание тогдашнего способа грязелечения на Сакском озере принадлежит писателю и академику Павлу Сумарокову.

«Озеро Сак близ деревни сего же имени, — писал Сумароков в книге „Путешествие по всему Крыму и Бессарабии в 1799 году“, — …достойно, чтобы о нем здесь сообщить. Оно имеет чудесное действие подавать скорое исцеление от многих болезней. Стекающая и солнцем испаряемая вода оставляет у берегов род ила или грязи, в котором выкапывают глубокие ямы наподобие могил, и в них зарывают недугующих по самую шею так, что лежащие в них не могут иметь никакого движения. Над головой делают из ветвей род шатра, дабы охранить ее от раскаленных лучей, сидят в яме по часу и более, переменяя грязь свежею, и сила-то оной приносит облегчение страждущим… Обитающие в здешних окрестностях крымцы стекались издавна толпами к сему спасательному месту и, возвращаясь здравыми в дома свои, прославляли премудрость провидения. Ныне же многие из чиновных российских… удостоверились в истине сего чудотворения. Были примеры, что единожды и дважды употребленное сие средство освобождало от жестоких и продолжительных болезней без всяких потом следствий… Но сожалительно, что оное остается мало известным, а важность оного заслуживает всяких над ним изысканий и утверждений». В подтверждение своих слов Сумароков привел фамилии, имена, отчества, звания и адреса нескольких лиц в Симферополе, Евпатории и Бахчисарае, излечившихся сакской грязью.

В 1803 г. Сумароков сам лечился сакской грязью. В книге «Досуги крымского судьи, или второе путешествие в Тавриду Павла Сумарокова» он подробно описал грязевые процедуры:

«В деревне Сак татарин, отправляющий должность аптекаря при той чудесной врачебнице, встретил нас у своего дома, отворил свою хату, устроил из подушек диван, сам пошел делать приготовления, а мы во ожидании того совлекли с себя одежды. Часа через полтора явился наш эскулап, подвезли арбу, мы накинули на себя плащи, влезли в тот подвижной чулан, поклали тазы, белье и поехали к озеру, в версте от селения отстоящему.

Прибыв к берегу, мы босоногие шествовали по вязкой тине сажен пятьдесят и достигли выкопанных в грязи могил с устроенными от северной стороны, для защиты, шалашами… Я вижу, что читатель хочет позабавиться на наш счет, пусть же он вообразит себе каждого из нас лежащего всею длиною тела в особой могиле, под бугром накинутой грязи, который, оставляя одни только головы на свободе, лишал нас всякого движения. Пусть вообразит он увязшего по колено моего слугу с распущенным надо мною, к предохранению от солнечных лучей, зонтиком. Пусть прибавит он к сей картине татарина, сидящего на цыпочках подле меня, который, накидывая свежей грязи, поливал водою, как будто по пашне, покрывающее меня вещество. Теперь пусть он представит затейливого моего товарища с приткнутою молодым татарином к его губам трубкою и в сем положении испускающего табачный дым…