Апокалиптичность в фантастике - Александр Николаевич Громов

Читатель любит читать о катастрофах. Зритель – смотреть кино о катастрофах, будь то хроника или игровое кино. Значит ли это, что он любит катастрофы?

Что за чушь! Конечно, нет. Ни один нормальный человек не хотел бы оказаться в эпицентре катастрофы; мазохисты – и те не доверят причинить себе вред неуправляемой стихии. Давайте четко осознаем несколько весьма простых истин, и главная из них вот: мы живо интересуемся катастрофами, которые происходят с другими. Если с нами – это трагедия. Если с другими – зрелище.

Почти в каждом человеке сидит любопытная обезьяна. Человек к тому же способен мысленно экстаполировать любую катастрофу до глобального Апокалипсиса, вовлечь в нее все человечество, включая и себя, любимого, и, не вставая с дивана, ощутить сладкое содрогание седалищного нерва. «Есть упоение в бою и бездны мрачной на краю», – писал Пушкин. На краю – это чрезвычайно важно. Это игра, это адреналин. Кто посмелее, может постоять сам, но и наблюдать за стоящим – тоже увлекательно, и «сердце тёпается». Шаг вперед или два шага назад – и игра закончилась, интереса больше нет.

Мифология любой нации дает более или менее впечатляющие примеры катастроф разной степени глобальности. Всемирный потоп, сожжение Содома и Гоморры, вполне «тянущее» на А. местного значения, семь казней египетских и т.д. Причины этих катастроф (наказание людям за грехи) нас сейчас не интересуют, но интересна живучесть этих легенд. Если же мы взглянем в христианское будущее в живописном изложении апостола Иоанна, то увидим там еще меньше радостных событий, чем в минувших эпохах. Кстати, такое «светлое будущее» характерно и для ряда языческих религий, например скандинавской.

Позитивный смысл этих мифов понятен. Жизнь человека полна неприятностей, и чтО его побуждает держаться на плаву? Надежда на завтрашнее везение? Конечно. Юмор? Несомненно. Но не в последнюю очередь и осознание человеком того факта, что ему повезло – он живет где-то между всемирным потопом и железной саранчой, в сравнительно спокойное время. Всё в мире относительно, и душу человека греет мысль: «Я – везунчик». По сравнению с теми, кому совсем не повезло, ибо родились они не в том месте и не в то время.

Наш с вами интерес тут весьма приземлен и сугубо утилитарен: констатировать, что истории о катастрофах будут и впредь пользоваться большим читательским спросом, а истории апокалипсисов как высшей формы катастрофы – особенно.