Ветер утра | страница 33
Топчут этот ковер сытых хозяев ноги,
Шагают они по нему, как по доле нашей убогой.
«Черная нитка — шесть! Красная нитка — четыре!» —
Нет для нас песни другой в этом жестоком мире.
Харкая кровью, сидим мы; усталые ноги как гири;
Путь нам один — в могилу, она светлее и шире.
Сытости чувство, улыбки, игры на солнце, трава —
Это для нас, прохожий, только пустые слова.
Если ты хочешь, чтоб детям светло и радостно было,
Чтобы детей у тебя не похитила рано могила,
Чтоб им счастливо жить довелось на родине милой,—
Немощи путы отбрось, встань, исполненный силы!
Каждый, в ком честь не заснула, помни про нашу
муку!
Спаси нас от гибели верной! Подай нам помощи руку!
1952
ПАРТИИ, ВЕДУЩЕЙ НАС
Партию славлю я,
слитый навеки с нею.
Мощь, правота ее
козней любых сильнее.
Корень ее — народ;
правды родник кипучий
Щедро поит ее, —
как ей не быть могучей!
Свет от кремлевских звезд
ясен в ночи морозной,
Мы в коммунизм идем
этой дорогой звездной.
Мы не свернем с нее:
силы той в мире нету,
Что задержать могла б
наше движенье к свету!
Партия нас ведет,
мужеством наделила,
Крепнет из года в год
мирная наша сила.
Ядом пусть брызжет лжец,
пусть клеветник ярится,
Кривде, несущей рознь,
в сумраке не укрыться.
Партии, «миру — мир!»
провозгласившей, — слава!
Мудрой, сплотившей нас,
нас вдохновившей, — слава!
Старится год, ему
новый идет на смену,
Но молода любовь
к партии неизменно!
Москва, 1953
Сегодня в моем жилище возлюбленной нету, нет.
Хоть сотни свечей пылают, сегодня в нем свету нет.
К возлюбленной путь отмечен страданьями и тоской,
Поэма любви — не сказка, не греза поэта, нет.
Бессмертен, кто на дороге к любимой находит смерть,
Влюбленный сочтен безумцем не будет за это, нет.
Не каждая мошка, крылья обжегшая, — мотылек;
В любви терпелив он, стоек, — вернее приметы нет.
Кто сердцем назвал бы сердце, что муки любви страшат?
Сгореть от любви — для сердца священней завета нет!
1954
— В чем вина моя, друг милый? — говорю. Ответа нет.
— Без вины б меня простила! — говорю. Ответа нет.
— Изошло слезами сердце… Чтоб тоску его унять,
Хоть бы слово проронила! — говорю. Ответа нет.
— Это сердце — чья обитель? — Тихо слышится: — Моя.
