– Но я не хочу ее держать.
Глаза Рыжебородого стали как глаза пупса на продутом ветрами пляже.
– Ты не знаешь, – произнес он. Покачал головой. – Не знаешь.
– Чего я не знаю?
– Взбучка завтра в раскладе.
– Вероятно, да. Но так было всегда, а люди живут себе дальше, – сказала Сестра.
– Буча, – сказал Рыжебородый. Глаза у него выглядели обычно, он сунул пятнадцать пенсов себе в карман, котелок надел на голову. – Смехота, – сказал он, приподнял перед Сестрой котелок, пошел прочь.
Сестра двинулась в другую сторону, села в поезд на перроне северного направления.
Когда она вышла из Подземки и направлялась к больнице, на пути у нее оказалась стройка. Там стояла времянка, к ней прислонялись треноги железных труб и белосиние знаки со стрелками в разные стороны. Красные фонари «бычий глаз» хохлились по-совиному. На мостовой валялась сияющая каска.
Сестра пнула ее, особенно не приглядываясь. Затем поддела еще раз, заметила ее. Что делает сияющая каска сама по себе посреди мостовой? – сказала Сестра. Подняла ее, зажала под мышкой, огляделась, криков не услышала. Бывают дни, когда ничего, кроме шляп, сказала она, вошла в больницу с каской под мышкой.
Невыносимо спокойное безмятежное улыбчивое дешевое вульгарное бесчувственное неоклассическое голубое небо. Сапфо! – громыхало небо. Гомер! Храбрый Кортес! Нелсон! Стремите, волны, свой могучий бег![22] Свобода, Равенство, Братство! Давид! Наполеон! Фрэнсис Дрейк! Промышленность! Наука! Айзек Ньютон! Дни человека кратки и полны печалью[23]. Можешь ли ты удою вытащить левиафана?[24]
Вздор, сказал Кляйнцайт. Вздор вздор вздор.
Зависит от твоей точки зрения, сказало небо. Насколько мне известно, я вечно. Ты же вообще-то ничто.
Прыщавое жирное идиотское небо, сказал Кляйнцайт, принял свои «Нас-3ои», съел яйцо в умеренную смятку.
ВАС К ТЕЛЕФОНУ, сказал его ум. С УДОВОЛЬСТВИЕМ ОБЪЯВЛЯЕМ, ЧТО ВЫ ВЫИГРАЛИ:
ПЕРВУЮ ПРЕМИЮ,
НА СИМПАТИЧНОМ ПЬЕДЕСТАЛЕ ПОЛНОЦВЕТНОЕ
ВОСПОМИНАНИЕ.
ОСТАВАЙТЕСЬ НА ЛИНИИ. НА СВОЕМ КОНЦЕ МЫ ПОДГОТОВИЛИ ВАШЕГО СОБЕСЕДНИКА, ПАМЯТЬ.
Алло, сказала Память. Мистер Кляйнцайт?
Кляйнцайт слушает, сказал Кляйнцайт.
Вот ваше воспоминание, сказала Память: Синее, синее, синее небо. Зеленая трава. Зеленая, зеленая, зеленая. На ветерке колышется зеленая листва. Ваш синий саржевый костюм колется, накрахмаленный белый воротничок трет шею. Свежая земля вокруг могилы вашего отца. Обратный кадр: он не кажется уснувшим, он кажется мертвым. Понюхайте эти цветы. Порядок?
