Извращение. Он ощущал, что надулся так, будто вот-вот лопнет.
– Оставайтесь на боку. Глубокий вдох. Не дышите, – сказала Юнона. Бум. Щелк.
– Я вам сейчас, кажется, весь стол обделаю, – сказал Кляйнцайт.
– Сдержитесь, пока рано, – сказала Юнона. Бум. Щелк. – Туалет по соседству. Уже недолго. – Бум. Щелк. – Ну вот. Теперь можете облегчиться и сразу возвращайтесь.
Кляйнцайт извергся в туалете, возвратился тенью самого себя.
– Станьте здесь, – сказала Юнона. – Локти назад, глубокий вдох. – Бум. Щелк. – Теперь боком. – Бум. Щелк. – Все готово. Спасибо, мистер Кляйнцайт.
– С моим удовольствием, – сказал Кляйнцайт. И вот обязательно так закончиться? – подумал он. После такой близости!
Весь изнуренный, он добрался до своей койки, уснул. Пока спал, ему в голову забрался рыжебородый человек из Подземки.
А ничего тут у тебя местечко, произнес он в голове Кляйнцайта.
Я вас не знаю, сказал Кляйнцайт.
Ты кончай тут со мной придуриваться, приятель, сказал Рыжебородый. Вытащил из хозяйственной сумки лист желтой бумаги, что-то на нем написал, протянул Кляйнцайту. Тот взял бумагу, увидел, что она чиста с обеих сторон.
Помнишь? – спросил Рыжебородый.
Что помню? – спросил Кляйнцайт и проснулся с быстро бьющимся сердцем.
Шесть утра, и Лазарет выспался. Пить чай, сказал он.
Пациенты вздыхали, ругались, стонали, открывали или закрывали глаза, выбирались из-под кислородных масок, пили чай.
Толстяк на соседней с Кляйнцайтом койке сел, улыбнулся, покивал над своей чашкой. Из прикроватной тумбочки вытащил четыре фруктовые булочки, разрезал их пополам, намазал маслом, четыре половинки намазал конфитюром, а четыре – черносмородиновым вареньем, выстроил их взводом и серьезно съел, вздыхая и время от времени покачивая головой. – Интересный случай, – произнес он, завершив.
– Кто? – спросил Кляйнцайт.
– Я, – сказал толстяк. Он скромно улыбнулся, владелец собственной персоны. Позади него на койке села тень Очага, покачала головой, ничего не сказала. – Я никогда не наедаюсь, – сказал толстяк. – Хроническое незаполнение объема. Медицинская наука никак не может в этом разобраться. Пособия мне и близко не хватает. Я подал на грант.
– Чей? – спросил Кляйнцайт.
– Совета по искусству, – ответил толстяк. – На метафорических основаниях. Удел человека.
– Удел толстого человека, – сказал Кляйнцайт. Он не рассчитывал, что это скажет. Его вынудили фруктовые булочки.
– Наглец, – сказал толстяк. – Где ваши друзья и родственники?
