Извините, сказала луна. Я только чайник поставлю.
Кляйнцайт кивнул. В его глазные яблоки три раза стукнул день.
Утро для мистера Кляйнцайта, сказал день.
Я мистер Кляйнцайт, сказал Кляйнцайт.
Подпишите здесь, пожалуйста.
Кляйнцайт подписал.
Благодарю вас, сэр, сказал день и вручил ему утро.
Ну да, сказал Кляйнцайт. Сквер окончательно проснулся от людей, вокруг него гудели машины. Фон зданий, крыш, неба, уличных шумов, мира.
Ну да, сказал Кляйнцайт и побрел через дорогу к «СКРИПИЧКЕ».
– Чем могу помочь? – спросил человек за прилавком.
– Я даже не знаю, чего, собственно, хочу, – сказал Кляйнцайт.
– Имели в виду какой-нибудь особый инструмент? – спросил человек.
Кляйнцайт покачал головой.
– Походите, посмотрите, – сказал человек. – Может, он к вам придет.
Кляйнцайт улыбнулся, кивнул. Не рог, уж в этом-то он был уверен. Оглядел пикколо, флейты и кларнеты. На столько кнопок никаких пальцев на свете не хватит, подумал он, а ведь еще и дуть надо. Глянул на скрипки, виолончели и контрабасы. Кнопки хотя бы – нечто определенное, подумал он. Открываешь дырку – или затыкаешь ее. Со струнами вообще пропадешь. Перед ним встал глокеншпиль.
Как поживаете, произнес Кляйнцайт.
Не жеманничай, сказал глокеншпиль. Ты же меня ищешь. £48.50. Я то, что надо, на таких в Лондонском симфоническом играют.
Даже не знаю, сказал Кляйнцайт.
Ладно, сказал глокеншпиль. £35 без футляра. Обычная картонная коробка. А инструмент тот же.
Футляр кусается, сказал Кляйнцайт.
Профессиональный, ответил глокеншпиль. Особенный. Много ли черных футляров в форме усеченного треугольника видел? Люди начинают гадать, что это такое. Не цимбалы, не цитра, даже не пулемет. С девушками знакомиться. Они сойдут с ума, желая знать, что у тебя там такое.
Скажу тебе кое-что, сказал Кляйнцайт. Я даже нотам не обучен.
Гляди, сказал глокеншпиль, выставляя два ряда своих серебряных пластинок, каждая нота обозначена буквой: G, A, B, C, D, E, F и так далее.
G#, A#, C#, D#, прочел Кляйнцайт на пластинках верхнего ряда. Как произносится #?
На полтона выше, сказал глокеншпиль.
Кляйнцайт взял палочку, выстукал несколько нот. Глокеншпиль издавал серебристые звуки, что висели, дрожа в воздухе, – первые еще отзывались, когда раздались последние. Волшебно, подумал Кляйнцайт. Аж жуть. Я мог бы сочинять мелодии, сказал он, и записывать буквы, чтоб потом опять сыграть.
Вот видишь, сказал глокеншпиль. Ты музыкален. Коекто да, кое-кто нет. Ты – да.
– Возьму вот это, – сказал Кляйнцайт человеку. – Что это?
