.
Заявление Дисипата, конечно, не было результатом сиюминутного сговора с защитниками папских интересов. Однако тесное общение с ними не подлежит сомнению. Выражая твердую уверенность в позиции папы, посол наверняка заранее был хорошо ознакомлен с его мнением. Курия и в самом деле предпринимала все меры к тому, чтобы не допустить перемещения собора во Францию. Ее адепты опубликовали в Базеле меморандум, содержащий почти два десятка причин, не позволявших проводить это мероприятие за пределами Италии[371]. В числе главных авторы документа называли политические смуты среди итальянских магнатов и неразрешенность вышеупомянутого неаполитанского вопроса — причины, которые должны были неминуемо обостриться в отсутствие папы. Не лишенным оснований был и следующий довод: «Поскольку собор необходимо организовать в таком месте, в котором смогли бы собраться большие и малые чины всех народов, государств и стран, то нельзя считать Авиньон таким местом — ведь если в Базеле англичане жаловались на засилье французов, то что же тогда будет в Авиньоне? Мнения небольшой горстки людей, — говорилось далее, — ни в коем случае не должны иметь места наряду с мнением Его Святейшества, членов коллегии (кардиналов. — Н. П.) и других иерархов, так как из-за этого серьезно пострадает весь строй и авторитет церкви»[372].
В этих словах — озабоченность авторов по крайней мере двумя моментами. Во-первых, речь шла о том, что вопрос о греках и униатский собор могут стать средством борьбы, использующимся в целях усиления одних и ослабления других национально-политических сил. В этом смысле более всего потеряло бы папство как политический субъект, а наибольшую выгоду могла извлечь французская монархия. Не зря в документе было высказано убеждение в том, что разговоры и мнения о греко-латинской унии относятся к исключительной компетенции церкви и никакие другие суждения на будущем соборе не должны иметь места.
Старания курии получить поддержку императора Сигизмунда успеха не имели. В марте 1437 г. папа писал императору, что хотя и считает необходимым свое присутствие на будущем соборе, не может в настоящее время покинуть Италию[373]. Жалуясь на происходящее в Базеле, он просил отозвать оттуда императорского посла, епископа Любека. Впрочем, эту просьбу Сигизмунд нс выполнил, а к идее созыва униатского собора в Италии отнесся отрицательно. Что же касается его планов провести этот собор в Буде, то папа уклончиво заявил, ссылаясь на мнение византийского посла (очевидно, это был Мануил Тарханиот), что считает этот вариант невозможным. В Базеле тем временем активно предпринимались меры к практическому исполнению итогов голосования от 5 декабря 1436 г. От Авиньона ожидали предоставления условленной суммы займа в 70 тысяч дукатов. Авиньонцы, в свою очередь, требовали твердых гарантий его возврата. 28 января 1437 г. они огласили свои условия. Для полного возвращения займа в пользу города должна была перейти десятая часть церковных доходов во французском королевстве (а при необходимости и в других областях); в случае отказа греков ехать в Авиньон городу полагалось вернуть 60 тысяч дукатов, предназначенных на расходы восточной делегации и охрану Константинополя. Наконец, назначение Авиньона местом проведения вселенского собора следовало оформить в виде официального декрета. Ко всему этому французам была нужна санкция своего короля
