Существует мнение, что сам Цамблак, возможно, был принципиальным противником унии, поэтому его миссия, которую он выполнял по политической необходимости, стала скоротечным эпизодом, оставшимся без последствий[205]. Действительно, каких-либо практических результатов это событие не имело[206]. Но и здесь не все так просто. Как будет показано ниже, то же самое можно отнести на счет византийцев. Нельзя сказать, что по окончании Констанцского собора произошел существенный сдвиг в переговорах. На какое-то время они вообще едва не были заморожены. Если же допустить, что посольство русско-литовского митрополита в Констанц в феврале 1418 г. было целиком делом Польши и Литвы, то не вполне понятно, почему последние не были озабочены тем, чтобы довести его до логического конца[207].
Разобраться в этом достаточно сложно. Еще в октябре 1415-го оба правителя — Владислав и Витовт — писали Констанцскому собору о своих планах вернуть в лоно католической церкви многочисленных «схизматиков», находящихся у них в подданстве. В связи с этим снова упоминалась фигура Феодора Хрисоверга, который, как явствует из контекста, должен был содействовать активному продвижению этого вопроса в Констанце[208]. Из того же письма следует, что его авторы и раньше передавали собору эти сведения, но «теперь еще больше воспламенились этой высокой целью» и потому просили депутатов «выбрать опытных мужей, которые смогли бы заняться поиском решения вопроса о воссоединении схизматиков с католиками»[209].
О том, что именно вызвало с их стороны повышенный интерес к решению данной проблемы, ничего не говорится. Этим фактором могло быть и первое византийское посольство на Констанцский собор, и визит византийского посла в Краков осенью 1415 г, о котором нам мало что известно. Однако вполне очевидно, что в то время как Андрей Хрисоверг находился в Констанце и состоял в тесном контакте с Мануилом Хрисолорой, а затем с Николаем Евдемоном, внося свой вклад в дело церковной унии, его брат Феодор с той же самой целью вращался в польско-литовских кругах. Возникает предположение, что греки-доминиканцы выполняли роль негласных посредников между византийцами и польским двором.
Принимая во внимание все сказанное выше, можно допустить, что поместный собор в Новогрудке и последовавшее вслед за этим самочинное выдвижение Григория Цамблака на пост митрополита Киевского были сделаны с оглядкой на Константинополь и не без участия (хотя бы даже косвенного) византийцев. Возможно, ненапрямую и неофициально греки действительно могли через Польшу инициировать миссию Цамблака. К сожалению, источники не позволяют нам внести в эту картину более полную ясность.
