– Ты можешь бояться, если тебе страшно, – продолжил Глефод, ибо потому хотел сказать много, что многое стремился услышать сам, – смеяться, если тебе весело, и плакать, если тебе грустно. Тебе не нужно коверкать душу, чтобы мы любили и принимали тебя. Не стыдись страха смерти и не вини себя, если не сможешь убить сам. В подлинном мире, где все так, как должно быть, нет нужды убивать и калечить, и когда хоть кто-нибудь отказывается это делать, тем самым он доказывает, что этот мир возможен, пускай и всего лишь на миг. Вспомни нашу легенду – она и есть кусочек этого мира. Разве сказано в ней об убийствах, о рваных ранах и расколотых черепах? «Враг отступил, понеся большие потери» – но это произошло от неразберихи, и кто-то, может быть, потерялся, да так, что его потом не нашли. Победа пришла от смелости, не от оружия. Ты смотришь на винтовку за моим плечом, на увеличитель силы, в который закована моя рука? Ты думаешь: это пустые утешения, сам-то он точно собрался убивать, а значит, мой главный позор – еще впереди, значит, мне только предстоит устыдиться по-настоящему, стоя в стороне от героев, испачканных во вражеской крови.
Но этого не будет, никто никого не убьет, ведь нам нужна победа, а вовсе не кровь и смерть. Мой отец стрелял в людей. Я, подражая ему, стрелял по крысам – хотя будь я крысой, я был бы против того, чтобы в меня стрелял какой-то капитан. Все это были игрушки, забавы человека, что никогда не двинется в бой. Но теперь, когда этот бой настал, я наконец-то понял, в кого мне стоит стрелять на самом деле.
Смотри: эта винтовка – последнее современное оружие, которое мы еще не отказались использовать. Чтобы ты воспрянул духом и поверил в нашу мощь и наше будущее, я клянусь тебе палить из нее лишь в воздух.
С этими словами Глефод действительно достал из-за плеча винтовку, щелкнул затвором, отчего Когорта нервно поежилась, нацелил ее в потолок и выстрелил. Посыпалась штукатурка, звук разнесся по пустому дому, вырвался из окон на улицу, и в ответ тут же заговорило соседнее здание, где разместил своих бойцов Гирландайо. Сноп лазерных лучей и эхо одинокого выстрела, две эти реплики встретились посередине пути, и первая беспрепятственно одолела вторую. Если бы убежище Глефода было живым, оно бы уже получило ожоги; к счастью, материал его составлял лучший гурабский бетон, а потому, едва безрезультатно отсверкали выстрелы Первого разведывательного батальона, с тем же успехом разбился о его стены и мегафонный голос лейтенанта, требующий одновременно назвать себя, сдаться, подробно рассказать о численности войск – словом, все, что один противник может потребовать от другого.
