- Они сто лет назад уже махнули на меня рукой. Знают, что по-другому не будет, запирать бессмысленно - снесу стену. Ещё в школе привыкли к неприятностям, когда их тягали к директрисе, потому что я организовывала митинги и демонстрации.
- Правда? Ну, даёшь! А по поводу?
- Против коммунистических принципов преподавания истории, - заулыбалась Ивашкевич, - против уроков военного дела... и... что-то ещё было, уже не помню.
На моей свадьбе именно она была в ЗАГСе свидетельницей "со стороны невесты". Малюдкам я объяснила, мол, не могу выбрать, кому из них доверить столь важную миссию, боюсь обидеть кого-то одного. И частично это было правдой. Другая часть правды заключалась в том, что к концу второго семестра я по-дружески влюбилась в Полинку и мне очень хотелось, чтобы она на полных правах вошла в наш триумвират. Дартаньяном.
Но фиг вам, не получалось. Не смешивались новые приятели из институтов с нашей троицей, ну никак! Будто висело в воздухе напряжение и присутствовало невидимое разделение: мы сами по себе, а остальные - отдельно. Даже своих парней мы пускали в нашу маленькую компанию с большим скрипом. Вот, к примеру, мой Тимур...
Малюдки лишь месяца через три после нашей свадьбы сумели расслабиться и, приходя к нам в гости, вести себя так, как мы привыкли. Они забирались с ногами на мягкую мебель и, сдёрнув с ушей модные неудобные клипсы и положив их в карман или в сумочку, болтали обо всём на свете. Начинали, как прежде, спорить на чуть повышенных тонах с девчачьими вскриками "Ну ты вообще! Совсем тю-тю, что ли?" Опять превращались в девчонок-школьниц, а Тимур наблюдал, улыбаясь. Иногда тихонечко поднимался и, сцапав свой бокал с вином, удалялся из комнаты, аккуратно прикрыв дверь. С одной стороны, понимал, что нам ностальгически приятно побыть втроём, с другой, возможно, ему были не так уж интересны наши сплетни про одноклассников и воспоминания о прошедшем детстве.
Но стоило ему уйти, как кто-то из нас, чаще всего Маринка, поднимал брови, делал улыбку Джокера и громким шёпотом объявлял:
- А теперь... про мужиков, ура!
И начиналось... Солировала Маринка, разумеется: её байки были разнообразны и великолепны. Про "мужиков" она знала всё, ведь таскались за ней толпами. Каждый день происходил очередной эпизод: то кто-то признавался ей в любви, то отчаявшийся ухажёр намекал на возможный суицид, то просто прохожий, свернув шею на шедшую мимо Маринку, врезался лбом в столб. Тимура я, конечно, не обсуждала, но про парней вообще и в частности высказывалась, строя предположения и развивая идеи, в том числе, как выяснилось позже, вполне себе феминистские. Людка чаще помалкивала, внимательно слушая нас и похохатывая.
