Не успел и я свою рюмку выпить, как Николая Олеговича сначала затрясло, а после он из- под стола приподнял вторую, до этого скрытую от меня левую руку, перевязанную бинтом с выступившей на нем кровью. Вытянул чуть перед собой крепко сжатые кулаки и с трудом их разжав…
— Вот этими руками… Сам… С-сына… Ж-жену… — и такое отчаяние в его голосе прозвучало, что у меня всё тело захолодело, а волосы под банданой зашевелились.
С трудом выдавив из себя эти слова, он с хлопком закрыл ладонями глаза, оперся локтями на стол и, продолжая подрагивать плечами, с минуту так просидел. Я думал прорвало, плачет. Но нет, когда он ладони от глаз оторвал, следов слез вообще не было видно, зато и пьяным он уже не выглядел, горе полностью выжгло недавно выпитое спиртное. И он, взяв себя в руки и прекратив трястись, глянул на меня абсолютно трезвыми глазами, спросил:
— У вас как, Вань?
— Тетка… — выдавил из себя, с трудом проглотив вставший, после услышанного, в горле ком и тут же опустил глаза в стол, не выдержав его пристального, казалось в самую душу глядящего взгляда.
— Помянем! — тяжело вздохнул он, после чего снова налил до краев стакан и мою рюмку. Молча выпили.
— Ты собрался смотрю … — нарушил он молчание, после того, как снова кулаком водку занюхал. — Из города уходишь?
— Да! Но не сразу. Сначала к родным друзей заскочить нужно, может кто выжил… — закончил я неловко.
Покивав каким–то своим мыслям, он тут же встрепенулся и произнес:
— Уходил бы ты сразу, Ваня! Видишь что за окном творится… Конец света наступил, — судорожно втянул он в себя воздух, смотря в окно. — Люди в зомби превращаются.
— Не могу, дядь Коль! — мотнул я головой. — Парни вернутся, что я им скажу?
— Они же в Прибалтике? — посмотрел он на меня уже не таким острым взглядом, водка снова начала действовать. — И ты, я так понял, летом там же побывал?
— Побывал! — сознался, так как не видел смысла теперь это скрывать.
— Мы с мужиками сразу подумали что вы туда, а не на море рванули. Очень уж резко Женька с братом твоим сорвались. А потом там полыхнуло…
Женька Нойкин, самый старший из друзей брата, двадцать девять лет ему. Работал автомехаником в гараже, где Николай Олегович мастер. Его он и просил перед отъездом рассчитать с работы без отработки. Так что, зная Женькины увлечения, не удивительно что они догадались.
— Совсем ты взрослым стал, Ванька! На войне побывал… — потянулся он под стол и достал еще одну бутылку водки. — А мой Андрюха, лоботряс! Бабы и гулянки до утра, ничего больше не интересовало… — Скрипнув зубами, он снова налил нам и подняв свой стакан, хрипло произнес: — Давай, Ваня, выпьем! А потом беги, нечего тебе тут со мной сидеть, ждать пока и я зомби стану.
