Петербург: неповторимые судьбы | страница 44
Раздражение императрицы усиливалось с минуты на минуту. Она решительно объявила Беннигсену что не выйдет из дворца, пока не увидит тела своего супруга.
Фон Пален тоже пытался вести переговоры с императрицей, но и у него ничего не вышло.
– Что здесь произошло? – спросила императрица.
– То, что давно можно было предвидеть! – ответил фон Пален с обычным хладнокровием.
– Кто же зачинщики этого дела?
– Много лиц из различных классов общества.
– Но как могло это совершиться помимо вас, занимающего пост военного губернатора?
– Я прекрасно знал обо всем, – отвечал фон Пален, – и поддался этому, как и другие, во избежание более великих несчастий, которые могли бы подвергнуть опасности всю императорскую фамилию.
Посчитав, что он все разъяснил, фон Пален удалился, и весь гнев императрицы опять устремился на Беннигсена.
– Приказываю вам пропустить меня! – потребовала она.
– Не в моей власти повиноваться вам, пока я вижу ваше императорское величество такой взволнованной… – оттягивая время, отвечал Беннигсен. – Только под одним условием я мог бы исполнить вашу волю.
– Какое же это условие? – спросила Мария Федоровна.
– Чтобы ваше величество соблаговолили успокоиться.
– Не вам предписывать мне условия! Ваше дело повиноваться мне! Прежде всего велите отпереть двери!
– Ваше величество… – сказал Беннигсен. – Мой долг предписал мне еще раз напомнить вам о ваших обязанностях по отношению к народу и умолять избегать малейшего шума. Любое волнение сейчас может иметь самые пагубные и даже опасные последствия.
– Ну, хорошо, – после некоторого молчания проговорила императрица. – Обещаю вам ни с кем не говорить.
Все это время шли необходимые приготовления.
В спальне Павла навели порядок. Вытерли с пола кровь. Одели труп императора в мундир и положили на кровать. Лицо забелили и нарумянили.
В 7 часов утра приготовления были закончены, и императрице разрешили войти в спальню убитого супруга.
«Нам пришлось пройти лишь две комнаты, чтобы достигнуть той, где стояло тело покойного императора, – пишет Беннигсен. – Родиерсон и я находились возле ее величества, которую сопровождали обе великие княжны, графиня Ливен, две камер-юнгферы и камердинер. В последней комнате ее величество села на минуту, потом поднялась, и мы вошли в спальню покойного императора».
Как мы уже говорили, тело Павла было облачено в мундир его гвардейского полка, на голову, по самые брови, была нахлобучена шляпа.
– Боже, поддержи меня! – произнесла по-немецки Мария Федоровна, шагнула к постели супруга и громко вскрикнула.
