Когда граф Ливен вошел в его кабинет, император упал в его объятия с рыданиями: «Мой отец! Мой бедный отец!» – и слезы обильно потекли по его щекам.
«Этот порыв, – рассказывал сам граф Ливен супруге, – продолжался несколько минут. Потом государь выпрямился и воскликнул: „Где же казаки?“»
Вот так-то… Горе горем, конституция конституцией, а обязательства перед англичанами тоже надобно было отрабатывать.
Ливен обстоятельно объяснил новому императору задачу, поставленную Павлом перед казаками, и получил приказ немедленно вернуть казаков назад. Так была спасена Англия.
«Они промахнулись по мне, но попали в меня в Петербурге», – воскликнул Бонапарт, получив печальное известие из России.
Задуманный поход в Индию не состоялся. Заговорщикам-цареубийцам удалось пресечь его.
Но пресекали они не только задуманную императорами Наполеоном и Павлом операцию. Спасая свое право быть рабовладельцами, они пресекали новую мировую историю человечества, в которую Наполеон и Павел пытались прорубить ход.
Всего два часа потребовалось заговорщикам, чтобы произвести революцию.
При всем критическом отношении к тогдашней петербургской аристократии нельзя не признать, что она довела до совершенства механику государственных переворотов и теперь не знала равных в искусстве совершения измен.
Кроме караула Преображенских гренадер, поставленных поручиком Мариным по команде «смирно» под ружье, некоторое сопротивление действиям заговорщиков оказала только императрица Мария Федоровна.
Когда обер-гофмейстерина графиня Ливен разбудила императрицу, та, спросонок, долго не могла ничего понять.
– Боже мой! – заволновалась она. – Беда случилась? С Мишелем?
– Никак нет. Его высочеству лучше, жара нет, он спокойно спит.
– Значит, кто-нибудь из других детей заболел?
– Нет… Все здоровы.
– Вы меня, верно, обманываете, Катерина?
Графиня Ливен не придумала ничего лучшего, как сказать императрице, что Павел внезапно заболел и состояние его очень опасное.
Чего она ожидала? Что Мария Федоровна обрадуется этому известию и на радостях переедет в Зимний дворец?
Императрица не оправдала ее надежд. Она тотчас же встала и, накинув на себя халат, направилась к спальне мужа. Тогда графиня Ливен принуждена была сказать государыне, что император Павел перестал жить. Императрица посмотрела на обер-гофмейстерину блуждающими глазами, словно не понимая этих слов.
– Ваш супруг скончался, – твердо повторила графиня. – Просите Господа Бога принять усопшего милостиво в лоно свое и благо дарите Господа за то, что он вам столь многое оставил.
