«Как только Богу придан был представимый образ, всё\ что от Него исходило и обретало в Нем смысл, должно было также сгуститься, кристаллизоваться в сформулированных идеях».
Всякий исторический или литературный эпизод тяготел к кристаллизации в притчу, всяческое высказывание стремилось к сентенции. И появились девизы. Это уже не кристаллизация мудрости, но кратко и точно сформулированное кредо – личное правило. Эмоциональную скупость кредо компенсирует обрамляющая его эмблема. Они вместе – девиз и эмблема, – стянутые петлей взаимного влияния, представляют собой символ. Трансформация эмблем в результате династических браков – обычное дело, но не простое. Эмблема должна быть лаконична настолько, чтобы, будучи выражена на всех языках, она все же оставалась невыразимой, а девиз должен быть конкретен в той степени, которая позволяет ему оставаться двойственным и недостижимым.
При таких требованиях аллегорическое изображение заводит фантазию в тупик: эмблема ограничивается смыслами девиза, а девиз – образами эмблемы. Решение было найдено путем установления формальных правил геральдики. Теперь геральдический символ обрёл структуру, состоящую из ядра (кредо), периферии (эмблема) и геральдических канонов (формальных процедур). Формализм, как жесткий рациональный принцип, утвердил себя во всех аспектах средневековой деятельности.
Из чувственного средневекового восприятия возникает благородный и величественный образ мира, который представляется единой огромной символической системой.
Ощущение вибрирующей сопричастности, проникновения, слаженности при взгляде на мир возникает вдруг при самых обычных обстоятельствах. Это подобно разнице между тем, как смотришь на кого-либо – беспристрастно или со страстью во взгляде. В такие моменты даже самые обычные вещи исполняются смыслом. Для средневекового сознания любая вещь была бы бессмыслицей, если бы значение ее исчерпывалось функцией и ее внешней формой. Символическое восприятие ведет от отдельных импульсивных и чувственных решений к постоянным жизненным убеждениям. И эти убеждения складываются в связную рациональную символическую систему.
Средневековые христиане умели трезво и расчетливо осматривать земное в констексте небесного, чудесного и магического. Самые разные диковины – mirabilia – возбуждали интерес и служили неким основанием для удержания расчета и фантазии в связном, дееспособном состоянии.
