Голосъ Коравіи, долетѣвшій по вѣтру, все-таки едва былъ слышенъ среди воя и визга вьюги. Молодой человѣкъ, повидимому, хорошо оріентировался въ темнотѣ. Яякъ, напротивъ, отворачивая отъ вѣтра лицо, мало-по-малу сбился съ настоящаго направленія и теперь безъ ремня онъ неминуемо заблудился бы. Онъ поспѣшно повернулъ обратно и пошелъ на голосъ, каждый разъ ощупывая ремень, чтобы видѣть, не натягивается ли онъ.
Это было трудное и утомительное путешествіе, несмотря на то, что приходилось пройти не болѣе двухсотъ шаговъ. Вьюга намела поперекъ дороги сугробы скрипучаго и сухого снѣга. Передняя сторона ихъ быстро твердѣла, а задняя, напротивъ, осыпалась, какъ песокъ, при малѣйшемъ движеніи. Два раза Яякъ оступился и попалъ внутрь сугроба выше пояса; цѣлая куча снѣга забилась ему подъ кукашку и за поясъ шароваръ, онъ отряхивался, какъ могъ, и продолжалъ идти за Коравіей, руководствуясь натяженіемъ ремня.
Собаки были привязаны нѣсколько подальше задняго шатра, въ самомъ глубокомъ мѣстѣ у каменной стѣны. Вьюга намела вдоль стѣны цѣлый снѣжный валъ, и они должны были подняться на него, какъ на гору, и потомъ спуститься внизъ, гдѣ у самаго утеса оставалась узкая полоска незанятаго пространства. Сюда вьюга не такъ хватала, и потому здѣсь было немного свѣтлѣе. Снѣгъ поблескивалъ тусклымъ бѣлымъ свѣтомъ, и собаки выступали на немъ черными пятнами. Всѣхъ собакъ было около пятидесяти; онѣ были привязаны на короткихъ палкахъ двумя длинными рядами и лежали прямо на снѣгу безъ всякой подстилки. Собаки внутренняго ряда были лучше защищены отъ снѣга. Онѣ лежали, свернувшись клубкомъ, уткнувъ носъ въ брюхо и не подавая признаковъ жизни. Но наружный рядъ помѣщался уже на окраинѣ снѣжнаго вала, и ему приходилось здѣсь довольно плохо. Снѣжная пыль непрерывно осыпалась внизъ съ верхушки вала, и собаки должны были поминутно вставать и отряхиваться, чтобы ихъ не занесло. Нѣкоторыя лѣнились дѣлать это достаточно часто, и въ наказаніе должны были выбираться наружу изъ цѣлаго сугроба, быстро собиравшагося надъ ихъ головой.
Коравія развязалъ мѣшокъ и сталъ кликать собакъ, называя ихъ по именамъ. Обыкновенно собаки привѣтствуютъ появленіе корма неистовымъ визгомъ и воемъ; но на этотъ разъ онѣ отнеслись къ нему довольно холодно. Нѣкоторыя не подняли даже головы, чтобы посмотрѣть на пришедшихъ людей; другія съ тихимъ повизгиваніемъ виляли хвостомъ, не рѣшаясь встать на ноги.
— Сурокъ! Пестрякъ! Кровоѣдъ! — настойчиво взывалъ Коравія, чтобы разбудить тѣхъ собакъ, которыя еще лежали свернувшись.
