Ему снился странный сон, он идет по светящейся серебром тропинке, а сама тропинка висит, нет, не в воздухе, а в мраке. Ему жутко и не по себе, кажется, что вот сейчас он оступится и этот мрак поглотит его. Вдруг впереди в десяти шагах от него появляется фигура. Смутно знакомая, он машет рукой, кричит, пытается сделать шаг навстречу, но ничего не получается, ноги словно срослись с этой серебристой тропой. Но вот фигура оборачивается к нему. Это Крейдон с немыслимо бледным лицом, он смотрит на Нала и спрашивает, одновременно протягивая к нему руку.
— Почему ты не с нами, командир?! Мы пошли с тобой, а ты не с нами? — Крейдон склоняет голову на бок и испытывающее смотрит на него. А он пытается что-то сказать и не может. Ему хочется крикнуть, что он с ними, и не слышит себя.
Он пришел в себя оттого, что кто-то тряс его за плечо и приговаривал.
— Проснитесь, Жарси, проснитесь.
Нал открыл глаза, от бурного дыхания грудь его вздымалась, он был весь в поту.
— Ну вот и славненько, а то вы меня даже напугали.
Стоявший у его кровати худощавый старичок с удивительными зелеными глазами и седыми волосами, облегченно вздохнул.
— Я ваш лечащий врач. Позвольте представиться Нуар Карте Никитин. А сейчас я позову вашего знакомого, — старичок улыбнулся. — Думаю, он вам сейчас нужнее, чем я.
Нал закрыл глаза, усталость навалилась на него. Но он слышал, как открылась дверь, и старичок вышел, а через миг кто-то вошел. Он открыл глаза и увидел перед собой взволнованного майора Ольшанского. Вид крупного, черноволосого мужчины с пронзительными черными глазами, известного ему, как строгий командир, переминающимся с ноги на ногу, развеселил Нала и он непроизвольно улыбнулся.
И Ольшанский улыбнулся в ответ.
— Рад, что видя меня, ты улыбаешься. — Он присел рядом с кроватью Нала. Резкая мысль о его роте заставила Нала вздрогнуть, ему вспомнился последний миг из его памяти — они в окружении, никто из разведчиков не хочет сдаваться, белый платок у него в руке и оглушающий грохот первого взрыва, разнесшего геликтопер десантников на части, а потом боль. Жарси попытался приподняться, но острая боль в груди, отбросила его назад.
— Кто нибудь выжил? — его вопрос был одновременно и просьбой. Но Ольшанский опустил глаза вниз.
— Нет.
— Почему я жив? — И в этом вопросе не было должной радости.
Почувствовав это, Ольшанский внимательно посмотрел на него и начал объяснять.
— Выйдя немного вперед, ты думал, что идешь на самоубийство, — Налу четко вспомнилось небо над его головой. — Несколько выстрелов попали втебя, но спсло тебя то, что взрыв геликтопера огневого обеспечения, а точнее, ударная волна, отбросили тебя на десяток метров вперед, а не назад. Через пару минут, когда все закончилось, — Ольшанский замолчал и Нал понял почему, тому тоже трудно было об этом говорить. Дышать от этой мысли стало трудно. Нелегко приходилось и Ольшанскому, но он, шумно вздохнув, продолжил.
