Непонятно почему, но д Альви поверил ему и пошел за ним, всю дорогу до КБ полка они шли молча, д Альви ощущал что-то не так и, лишь подходя к бункеру понял, генерал де Сальван был совершенно седой.
Встречающиеся им на пути солдаты и офицеры расступались в стороны. Уже у самого Бункера генерал обратился к офицерам.
— Господа офицеры, наш полк не капитулирует, а отступает с планеты, прошу всех построиться, зачехлить оружие и побатальонно отправиться к космопорту. Так же побатальонно грузимся на транспорты, я присоединюсь к вам чуть позже. Майор Рантос ответственный за погрузку. Выполняйте.
Генерал жестом пригласил д Альви в бункер. Они спустились и генерал включил свет.
— Знаете, командор, я понял насколько это важно, не терять своих солдат.
Он резко повернулся и указал на койку с раненым, запакованным с ног до головы в медицинский кокон.
— Это ваш.
Д Альви непонимающе взглянул на генерала.
— Мой козырь, капитан Жарси, собственной персоной.
Д Альви на миг потерял дар речи, а потом бросился к лежащему раненому — это и в правду был капитан Жарси. Он обернулся к де Сальвану.
— Но как?
— Его спасло то, что он встал впереди всех и на виду, обрекая себя на смерть, он тем самым спас себя, думаю даже не догадываясь об этом. У него три сквозных ранения грудной клетки, два брюшной полости и, если не изменяет память, несколько в конечности. — Генерал улыбнулся. — Но он ваш и живой.
Уже после того, как по вызову д Альви явились медики, а с ними и майор Ольшанский, уже после того, как почти мертвого Жарси вынесли из бункера к подъехавшей мобильной медицинской лаборатории, за спиной д Альви раздался выстрел. Генерал Этего де Сальван, маркграф Мицарский, внук своего деда не смог вынести потерю того, во что он верил и того, что он раньше и не замечал.
Через неделю Десантный полк был принят на службу, а о генерале Этего де Сальван в Армии Королевства Альдебаран, о нем как-то мигом забыли.
В выпускной группе Академик Королевского флота на Дубхе-5 курсант Лагри де Сигон поклялся вечно мстить имперским псам за смерть брата.
Первый раз, когда Жарси пришел в себя, он так ничего и не понял, вокруг него сновали какие-то тени, все было размыто и каким-то белым. Жгучая боль пронзила его и он снова провалился в темноту.
Снова к жизни его пробудил неясный, но очень приятный шум. Это шумел лес. Лес, тот самый, который он полюбил всей душой давным-давно — лес Джиага с его ласковой уравновешенностью. Нал открыл глаза, и перед ним предстала картина помещения, в котором он находился. Большая просторная комната, одна из семи стер представляла собой большое вифоновое панно, передающее вид и звуки леса Джиага так достоверно, что Жарси даже почудились исходящие от него пряные запахи. Шорох листьев, журчание ручья где-то рядом, мгновенно убаюкали его, расслабляя в истоме.
