Поворот, и снова улицы, витрины, люди.
Чем дальше мы ехали, тем меньше их становилось. Судя по всему, северная часть города была менее людна.
Кэб свернул, потом ещё раз и ещё…
Меня укачивало. Я прикрыла глаза, откинувшись на мягкие подушки.
Морфей прикрыл меня мягкой лапой. В салоне было тепло и пахло травами. Какими-то успокаивающими…Очень успокаивающими. Через пару минут я ощутила, будто лежу в цветущем поле.
Хорошо.
Мягко.
Тепло.
Свет солнца бьёт в глаза.
Свет…
Я глаза распахнула. Оказалось, что уснула и чуть съехала головой к окошку, и теперь мне в глаза и правда бил свет. Свет горящего на углу кэба фонаря!
Ночь!
На улице была ночь!
Сколько же я проспала? И где я?
Всмотрелась в темноту. Ни вывесок, ни людей… Деревья тёмными силуэтами в лунном свете стояли в десятке шагов от обочины.
«Божечки ты мой, – как любила говорить моя помощница. – Да мы же уже за городом!»
Я распахнула оконце и, выглянув, выкрикнула кучеру:
– Извините, куда мы едем?
Он молчал.
– Эй! – позвала я. – Будьте добры, остановите сейчас же!
Снова тишина. В раскачивающемся свете фонаря и гулком стуке колёс о камни она казалась зловещей.
– Сейчас же остановите!
Вместо ответа тишину разорвал свист хлыста, и лошади сорвались в бег.
Экипаж ощутимо затрясло.
– Остановите! – истошно закричала я. – Вы меня слышите?!
Кучер шелохнулся. Наклонился, и я увидела его лицо.
Изначальная мысль была заорать. Потом: а не поседела ли я? Ибо жуть.
На меня смотрела невообразимо страшная нечеловеческая морда. Мертвецки бледная, искажённая. Под дрожащей толстой губой выделялись клыки, глаза горели красным. И эти глаза ничего хорошего для меня не предвещали.
– Что б ты сдох! – выдавила я первое, что легло на язык. Хотя, о чем я? Он и так мертвяк. – Что вам надо от меня?
– Жизнь твоя! – прохрипел мертвец. – Отжилась, ведьма!
Ох, не нужно такие вещи мне говорить. У меня реакция быстрее мозга. А ещё чувство самосохранения очень сильное.
«Убивают!» – эта мысль была, но после того, как я, совершенно не думая о последствиях, всем телом ударила в дверь. На секунду увидела, как изменилась, став удивлённой, морда упыря. А потом я на полном ходу экипажа выпрыгнула из кэба.
В лицо, глаза и рот тут же полетела земля. Руки обожгло от боли сдираемой до мяса кожи, колени будто вывернули, ребра затрещали. Я кубарем летела по обочине, собирая собой землю и отчаянно прощаясь с жизнью, которую пыталась до того спасти.
Мне повезло.
Остановилась у куста, вцепившись в тонкие ветки руками и содрав, казалось, последнюю кожу.
