— Четыре тысячи. А помнишь этот шорох посреди разговора и замок вроде щелкнул? — Настя показала ему столбик духов. — У меня сумка прямо на вешалке осталась висеть. Сразу за кухонной дверью.
— Бред какой-то, — Федор резко поднялся и вышел на улицу к машине.
Теперь Настя через стеклины кафе наблюдала, как он, распахнув все дверцы, перерывает все в автомобиле, двигает кресла, складывает их, раскладывает. Тяжело вздохнула, когда Федор вытащил одну за другой все сумки из багажника.
Потом он сидел на поребрике при выезде с заправки. На самом солнцепеке среди каких-то лопухов.
* * *
— Ты хочешь сказать, что Рудакова ни о чем не узнает? — Федор был ошеломлен.
— Если я скажу ей, это значит, конец всему, — Настя говорила с усилием. — Нашей дружбе крышка.
— Ты пугаешь меня, Анастасия! А если девочка взяла деньги, чтобы купить наркотики?
— Сам ты Анастасия! При чем здесь? Типа если бы ты точно знал, что деньги на конфеты, то тогда можно молчать?
За окнами летели цветные от люпинов обочины, зеленущие луга, темные островки леса прохладно синели на горизонте, но они уже ими не восхищались, не замечали их.
— Слушай, может быть, это какой-нибудь ее эксперимент над нами? Пубертатный, — задумчиво произнес Федор. — Скажем — не скажем родителям, будем ли истерить, вернемся ли с розгами и сковородками наперевес, или по-человечески как-то...
Но Настя, казалось, его не слышала. Продолжала запальчиво:
— Только представь, как это выглядит. Мы ворвались незваными, ранним утром, с бухты-барахты. Она открылась нам, интроверт и гордячка, свою боль: девочка сложная, беда с ней, рядом вообще кокс нюхают, — а мы такие: о, так это твоя дочь и сперла наш кошелечек, ты же сама говоришь, что с ней все не очень.
— А что тут неправда? — воскликнул Федор.
Настя зашипела, повернувшись к нему:
— Для нее мы сами просрали где-то этот кошелек, авантюристы, орда татарская, налетели с утра, коньяком разит, а на дочь пытаемся повесить, узнав, что она проблемная. Как ты думаешь, кому она поверит?
— Она что тупая, твоя Рудакова? — возмутился Федор.
— А ты вообще нафига коньяк со стола забрал? Как жлобина распоследний! Я глазам своим не поверила. И это самый щедрый из всех живущих.
— Ой, — Федор замер ненадолго, потом повернул к ней совершенно обескураженное лицо. Потряс головой и с силой ударил по рулю. — Точно. Блииииин, во я дурак-то.
Он шумно выдохнул и замолчал.
— Ладно, — минут через десять Настя сузила глаза. — У меня есть план.
