Порой по ночам я слышу сверху, с чердака, странные звуки: шуршание, движение, приглушённые крики неизвестной природы. Теперь уже я уверен, что это не ветер и не кошки, но мне почему-то совершенно не интересно, что там происходит, как не интересна городскому человеку, равнодушному к природе, приехавшему в лес, жизнь его обитателей. Он просто видит и слышит их, но не замечает, думая о своём, отстраняясь и воспринимая чуждую реальность в качестве декораций.
Иногда мне кажется, что в моей голове какая-то пелена, а в сердце — неестественное равнодушие. Иногда возникают мысли пойти к врачу, но тотчас же отпускают: что я ему скажу? Что у меня по квартире бегает гном, а странный дедушка за стеной лазит по лестнице на чердак и держит там чертей?
Нет, уж пусть лучше всё остаётся как есть.
Октябрьский прохладный дождливый день близится к концу. Я всё так же пребываю в прострации, поднимаясь по лестничной клетке к себе домой. Сегодня я чувствую себя намного лучше, чем все предыдущие дни, даже пасмурная погода никак не отражается на моём настроении. Жизнь возвращается в свою колею, я много работаю, общаюсь, в том числе, и с девушками, и не понимаю, как я мог испытывать такие ужасные эмоции, что чуть не угробил себя. Пора забывать Наташу, пора оставить боль разлуки в прошлом, а пустота в груди почему-то беспокоит меня гораздо меньше, чем прежде.
Я поворачиваю ключ в замке, и какое-то странное предчувствие охватывает меня, так что, войдя в общий коридорчик, я даже не удивляюсь, обнаружив в дверях соседней квартиры старика, поджидающего меня.
— Прошу прощения, — говорит он.
Не тем внушительным голосом, которым говорил со мной тогда на лестнице. На нём светлая пижама в голубой цветочек и чёрные шлёпанцы.
Я давно его не видел и, в общем-то, он всегда выглядел не очень, но я запомнил то состояние, в котором застал его в тот день, когда странное крошечное существо впервые посетило мою квартиру. Тогда он говорил чётко и уверенно, излучая энергию силы и могущества, не вязавшуюся с тщедушной внешностью, а сейчас, несмотря на более опрятный и здоровый внешний вид, он будто как-то внутренне сник, и теперь его голос стал действительно голосом старика: уставшего и больного.
— Зайдите ко мне, пожалуйста, если вам не сложно, — просит он.
Я вхожу. Всё то же богатое убранство, обои в нарисованных цветах, светлая дорогая мебель, дверь в зал закрыта, и я не могу убедиться, действительно ли существует лестница или она была лишь плодом моего воспалённого воображения… впрочем, мне давно уже это неважно.
