Ребенок-нирад глянул на Эмили и Джоэля – и тут же зарыдал от ужаса. Он отшатнулся от них и бросился к дверям, пытаясь выбраться наружу. Четыре руки забили по прутьям, комната заполнилась жалобным воем.
– Усвой урок, Пламя Олимпа! И усвой хорошо! – вскричала горгона.
Глаза Эмили распахнулись от изумления, когда зрачки Сфено сменили цвет с изумрудно-зеленого на сияюще-золотой. Горгона уставилась на ребенка-нирада.
– Ты повинна в этом, Пламя Олимпа. Этот ребенок погибнет из-за тебя!
– Нет, не делай этого! – запаниковала Эмили. – Пожалуйста, не надо. Можешь забрать мой протез. Умоляю, не делай ему больно!
– Слишком поздно, Пламя! Усвой урок. Ты будешь подчиняться нам!
Испуганные вопли ребенка сменились криками боли, его кожа начала темнеть и твердеть. Он пытался уйти, спрятаться от смертоносного взгляда, но не мог, потому что с каждой секундой обращался в камень.
– Хватит! – взмолилась Эмили. – Ты убиваешь его!
С последним детским криком, полным агонии, все закончилось. Эмили уставилась на крошечную мраморную статую. Золотую клетку сотрясали рыдания розовой узницы, а остальные нирады в тронной зале склонили головы.
– Утихни, Сеган! – рявкнула Эвриала. – Или моя сестра убьет еще одного!
Ярость подняла свою огненную голову, заставив сердце Эмили биться все быстрее.
Пламя поднималось изнутри, и она даже не пыталась остановить его.
– Клянусь, я остановлю вас, – встав на колени, гневно прошептала она. – Вы не имели права убивать невинного ребенка!
Она вскинула обе руки, и пламя вырвалось из кончиков ее пальцев. Но оно не попало в горгону. Подзуживаемое эмоциями, пламя с диким ревом преодолело решетку и бесконтрольно понеслось по тронному залу. Тэнг зарычал от удивления и боли, когда огненные языки лизнули его широкую мускулистую грудь и отбросили его назад, как будто он вообще ничего не весил. Узница золотой клетки в ужасе зарыдала, когда живой огонь приблизился к ее темнице. Но, прежде чем смертоносное пламя добралось до нее, серый нирад прыгнул вперед и пожертвовал собой, чтобы спасти розовую нираду. Он вопил в агонии, пока его мраморная кожа покрывалась волдырями и сгорала дотла.
Эмили запаниковала, увидев, сколько боли и разрушений причинили ее силы. Она опустила руки к полу и попыталась остановить пламя, пока оно не нанесло еще больше вреда. Огонь ударил в мрамор и начал плавить его. Сила пламени только росла.
«Остановись, Эм, – приказывала она самой себе. – Останови это!»
Вдруг с возвышения раздался крик Эвриалы:
