– Он так ни с кем на связь и не вышел, – говорит Джет.
– Говорят, он вступил в банду Latino Blood, – добавляет Бри.
Latino Blood? Нет, не может быть.
Я смотрю на Эштин. На ее лице проступает волнение, но она быстро справляется с собой и чуть улыбается мне.
– Я уверена, что он в порядке. Моника, он не с LB. Это было бы безумием.
Но Вику свойственны безумные поступки. Трей и Вик были как братья. Вик не раз признавался, что, если бы не Трей, он бы давно уже сгинул. Спокойный характер Трея вносил стабильность во взрывоопасную жизнь Вика. Теперь, когда Трея нет, не сорвется ли Вик?
Я чувствую, что впадаю в какой-то транс. Жаль, что Вика нет. Мне так надо поговорить с ним, сказать, что нам обоим сейчас адски тяжело без Трея. Звонить я боюсь. Что я ему скажу?
Когда я поворачиваюсь к гробу, тупая боль в спине становится пульсирующей.
– С глубокой грустью мы сегодня прощаемся с Треем Аароном Мэттьюсом, молодым человеком, который был для ровесников лучшим примером для подражания, – глядя на гроб с телом, говорит священник.
Слушая прощальную речь, я вонзаю ногти в ладони. К моей скорби добавляется сильная злость и чувство вины.
– Трей навсегда останется в сердцах тех, кто его любил, – продолжает священник.
Но я не чувствую Трея в своем сердце. Там пусто. Мне одиноко.
Глава двадцать седьмая
Виктор
– ЭЙ, ПРОСНИСЬ!
Я лег поспать на диване у Айзы. Похоже, из этого ничего не выйдет. Мне приходится приоткрыть глаза. Айза сидит на корточках рядом с диваном, ее лицо в паре сантиметров от моего.
– Я хочу спать, – объясняю я.
– Вик, ты уже неделю спишь. Пришло время вернуться в царство живых.
– Нет уж, благодарю. – Когда спишь, мозг освобождается и черные мысли на время уходят. Я не хочу возвращаться в царство живых, ведь Трея предали земле.
– Вставай, – приказывает она, ущипнув меня за руку.
– Эй! Больно же! – Я отпихиваю Айзу.
– Вот и хорошо, – говорит она. – Так тебе и надо.
Я сажусь, потирая руку. За окном темно.
– Который час?
– Десять вечера. – Она бросает мне серое худи. – Вот, надень. Мне нужно по делам, ты поедешь со мной.
– Я остаюсь.
– Нет уж. Вик, люди умирают, – говорит она так, будто я этого не знаю. – Черт возьми, немало моих друзей умерли прямо у меня на глазах. Оправиться от этого нельзя, но нужно жить дальше.
– Я не хочу жить дальше. Мне нравится здесь, на твоем диване.
– Собираешься всю жизнь на нем пролежать?
– Ну да.
– Помни, братишка, что мы живем, взяв время в долг, – говорит Айза. – И когда-нибудь мы все умрем. Поэтому лучше уж жить на полную катушку и послать смерть к черту. В общем, так Пако говорил.
