Да притом, воспользоваться прошедшим, чтобы получить руку ее дочери, было бы бесчестно. Бианка считала меня достойным имени своего супруга и поэтому уже почла бы себя обязанной согласиться на наш брак с Алецией. Но я знал также, что старый ее муж и особенно родственники никогда бы ей этого не простили. После того, что между нами было, она решилась выйти во второй раз замуж, и притом не по любви, а по расчёту. Ясно, что она женщина светская, покорная приличиям, а любовь ко мне была в ее жизни эпизодом, о котором она, может быть, краснея, с отчаяньем вспоминает, между тем как это же обстоятельство радует меня, и я им горжусь. Нет, милая Бианка, нет, я еще не расплатился с тобой! Ты довольно страдала, довольно, может быть, трепетала при мысли, что бедняк, принужденный покинуть родину, таскает по трактирам тайну твоей слабости. Пора уже тебе спать спокойно, не стыдиться единственных счастливых дней твоей юности, и, узнав о вечном молчании, вечной преданности, вечной любви Нелло, ты утешишься тем, что, по крайней мере, в жизни твоей, скованной приличиями, ты хоть раз узнала любовь и сама ее внушила. Я встрепенулся от радости, когда мне пришла в голову мысль, что актер Лелио так же честен, как был невинный Нелло, которого Бианка с таким удовольствием учила петь.
Я написал княгине Гримани следующее письмо:
Милостивая государыня,
Большая опасность угрожала синьорине, вашей дочери. Я не постигаю, каким образом вы, такая нежная и попечительная мать, согласились отпустить ее от себя. Она теперь в том возрасте, когда участь всей жизни женщины зависит иногда от одной минуты, одного взгляда, одного вздоха.
Приезжайте сюда, синьора, возьмите вашу дочь и не покидайте ее. Зачем оставляете вы ее в чужих руках, с людьми, которые не умеют обходиться с ней, раздражают ее характер и уже довели бы ее до больших проступков, если б только в душе ее не развивались семена добродетелей, посеянные вами?
Не позволяйте выдавать ее за человека, которого она не любит: легко может быть, что это заставит ее броситься в объятия человека недостойного.
Ради Бога, приезжайте!
Вам, конечно, покажется странным, по какому праву даю я вам советы.
Дело в том, что я познакомился с синьориной Алецией, не зная ее имени, и едва не влюбился в нее. Несмотря на строгий присмотр, я виделся с ней втайне и мог бы, конечно, без успеха, употребить все хитрости, которыми обольщают обыкновенных женщин. Но к счастью, Алеция избавилась от большой опасности. Я вовремя узнал, что она дочь женщины, которую я уважаю более всего на свете, и с этой минуты жилище ее сделалось для меня священным.
