… Скверно лишь то, что для начала пришлось пройти через поражение, а люди в наше время этого не любят. Мир любой ценой — это ведь можно назвать и предательством. Знаете, в Аристофане есть что-то грязное, что-то от пятой колонны. В сороковом году мне было восемнадцать лет, и я придерживался в общем ваших взглядов, а к чему такие взгляды привели, вам известно. По счастью, когда я увидел над Сарразаком знамя со свастикой, я почувствовал, что во мне проснулся пещерный человек… Словом, для того, чтобы все шло хорошо, овцы должны знать вкус мяса, и желательно — волчьего.
Он помолчал, вдыхая аромат вина. Теодор залпом осушил свой бокал.
— Но тогда, — воскликнул он, — это будут уже не овцы!
— А почему вы непременно хотите, чтобы они оставались овцами? Ведь жить — значит меняться, так? И потом не надо питать иллюзий: пацифизм Лизистраты весьма относителен. Она требует, чтобы афиняне и лакодемоняне перестали воевать друг с другом, но только для того, чтобы успешней вместе вести войну с персами. А когда речь заходит о том, чтобы перебить фессалийцев или сторонников и союзников тирана Гиппия, она отнюдь нс возражает. Помните? Poilus men andras Thettalôn apôlesan[10]…
— Poilus d’hetaïrous Hippiou kaï xummakhous[11], — докончил Теодор.
— Совершенно верно. Таким образом, женщин прежде всего интересует продолжение рода. Они пацифистки, когда война угрожает роду, но в глубине своей натуры — расистки, а расизм — это война. Слышали бы вы, какие вопли испускают дочери Магомета во время драк! То же происходит и в других частях света. Женщины становятся похожими на крыс. В жестокости им нет равных… Вспомните, черт возьми, Жанну д’Арк!
В другое время подобное ругательство обратило бы в бегство Теодора. Но он выстоял, лишь крепче сжал бокал.
— Видите ли… Это не совсем то, что я хотел сказать. Я имел в виду нечто символическое — например, когда святая Марта усмиряет чудовище и надевает на него цепь…
— Или Филиппа де Эно вымаливает у своего мужа помилование гражданам Кале? Уф… Или, например, вечная женственность у Гёте, которая облагораживает мужчину?..
— Я верю в миссию Лизистраты, — твердо заявил Теодор.
Выйдя из ресторана, они обнаружили, что Бордо оделся сеткой мелкого дождя. Они сделали несколько шагов по бульвару Турни, но там шли дорожные работы, и башмаки их увязли в грязи. Свежий воздух благотворно подействовал на Теодора, и он постепенно успокоился.
— Мне пора, — вдруг сказал он. — Мой поезд уходит через полчаса.
