Кончилось дело тем, что дядюшка решил взять его домой. Он был по-своему добр, и Теодор любил его. В доме священника жизнь текла спокойно, без особых радостей, но и без неприятностей: он слушал мессы, глотал пыльные фолианты в библиотеке, корпел над бесконечными сочинениями, которые задавал ему дядя, за каждую ошибку получал удар линейкой по пальцам, за каждый хорошо написанный кусок — лакричное печенье. Словом, между десятью и семнадцатью годами Теодор едва ли двадцать раз выходил в город.
Редкие посетители — священники или миряне, заглядывавшие к дяде, — считали само собой разумеющимся, что Теодор со временем наденет сутану. Сам он, насколько он вообще способен был иметь собственное мнение, без неудовольствия воспринял бы такое решение своей судьбы. Но дядюшка Гонэ думал иначе. «Тебе недостает твердости, чтобы стать священником, — говорил он, — если, конечно, ты не хочешь всю жизнь быть на побегушках у других. К тому же церкви нужны борцы. А ты для этого не годишься».
Однажды дядюшка пригласил его в свой рабочий кабинет.
— Теодор, я не вечен, а потому надо позаботиться о твоем будущем. Я решил, что пора тебе держать экзамен на бакалавра. Все считают тебя кретином, но я-то знаю, что ты человек способный.
С этого дня весь ритм занятий изменился. Теодор плакал, хандрил, болел — все напрасно: у дядюшки рука была твердая. За десять месяцев он заставил его худо-бедно постичь все то, чему пять лет обучают в коллеже, и вот однажды июньским утром Теодор, к своему великому удивлению, узнал, что его допустили к первому туру экзаменов на бакалавра, поскольку он получил восемнадцать баллов по латыни и девятнадцать по греческому языку. На следующий год он без особого блеска сдал философию, ухитрившись на устном экзамене вытащить билет с вопросом о доказательствах существования бога. Экзаменатор прервал его прежде, чем он успел изложить первое доказательство.
— Прекрасно, — сказал тогда дядюшка, — но не будем подвергать испытанию твои таланты. Поставим на этом точку. Я добился согласия мэра на то, чтобы тебе поручили пост библиотекаря-архивариуса при муниципалитете. Платят там плохо, но на жизнь тебе хватит. Зато ты сможешь принести настоящую пользу. В городе есть великолепный книжный фонд, а также документы, относящиеся к концу шестнадцатого века — эпохе, когда Сарразак был крупным монастырским центром. Никто эти книги не разбирал. Тебе хватит дела на всю жизнь.
Мэр сдержал слово и даже велел выделить Теодору помещение в башне Эскюде, как раз над музеем, где он мог бы жить. Вскоре дядюшка Гонэ умер, оставив племяннику следующий завет:
