По сигналу камрады начали собираться в центре деревни. Все они были в набедренных повязках и растительных плащах, некоторые уже отбросили бесполезные и ставшие ненужными шлемы БКС, у многих в руках были импровизированные копья, изготовленные на досуге для собственной защиты. Теперь, когда люди лишились оружия, сходство отряда с ордой бледнолицых дикарей стало еще более явственным. Тем не менее, о поражении никто не думал, все были настроены решительно и искали встречи с врагом. Все-таки СС давал людям исключительный нравственный заряд, с гордостью подумал Ойген, никто из солдат даже не помышлял отступить, все были готовы выполнить поставленную перед отрядом задачу любой ценой, даже если придется за это уплатить собственной жизнью. Было что-то гордое в этом небольшом отряде, готовящемся выступить на перехват дикарей.
— Камрады, — сказал оберштурмфюрер Венк. — Не было еще случая, чтобы какой-нибудь из отрядов СС оказывался в обстановке подобной нашей. Мы могли бы отказаться от выполнения поставленной задачи, сославшись на внешние обстоятельства. Но не в правилах воина СС уклониться от схватки. Нам предстоит сделать марш-бросок, чтобы захватить врага врасплох. И мы сделаем это. Фюрер всегда гордился своими солдатами, так давайте сделаем все, чтобы он не утратил веры в СС. Мы должны сделать даже невозможное, и сделаем это, не будь я Густав Венк, а вы элитой воинов рейха. Зиг хайль!
Уже позже Ойген ун-Грайм с грустью отметил, что единодушному воплю, раздавшемуся на поляне, могли позавидовать любые местные дикари.
Да, это был марш-бросок!
Ойген привык к бесконечным степям Казакии. Японцы, бывавшие у них на стажировке, от количества земли приходили в экстаз — у них подобным образом выглядел океан: от горизонта до горизонта. Но в таких условиях было легче воевать. Любой движущийся объект сразу обнаруживал себя, и оставалось только определить, кто это — друг или враг? Здесь же казались бесконечными заросли тростника. Под ногами хлюпало, травяные чуни, изготовленные в подобие русских лаптей, намокли и натирали ноги, к телам то и дело присасывалась разная дрянь, наподобие древесных пиявок, которые не считали себя насекомыми, а потому плевать хотели солдатской кровью на хитроумные репелленты, изготовленные немецкими химиками. Ойген бежал, опустив голову вниз, а потому видел впереди себя лишь мускулистые, заляпанные серо-желтой грязью ноги впереди бегущего, и его опять охватывало чувство, что вокруг бегут дикари, а он лишь один из них, вооруженный подобием копья, полный ненависти к тем, кого должен ловить, к тем, кто послал его в этот страшный, полный врагов мир, а вокруг слышалось тяжелое дыхание бегущих людей и чавканье ног, выдираемых из липкой бесконечной грязи.
