Нет, он имел уже определенный опыт в этой сфере жизни, многому его научила знакомая девушка, с которой они снимали одно время квартиру на Бисмаркштрассе. Но и, просыпаясь рядом с ней, Бертран Гюльзенхирн не единожды чувствовал смятение чувств. При жизни в сиротском доме ему и в голову не приходило, что сексом можно заниматься просто для удовольствия, причем Бригитта порой выделывала такие штуки, что Бертрану хотелось вскочить с постели и убежать в ночь, где его никто бы не увидел. Поведение подружки его смущало. Может быть, именно поэтому Бригитта вскоре оставила его как бесперспективного в ее понимании мужчину.
Незнакомка, которая сейчас с загадочной улыбкой смотрела на него, волновала Бертрана, хотя он пытался не признаваться самому себе в причинах этого волнения. Деревянной походкой он прошел вслед за герцогом мимо щебечущей стайки дворцовых красоток, досадуя, что не может держаться свободно, а еще более из-за того, что не решается спросить герцога имя этой необычной женщины.
Герцог между тем продолжал рассуждения, начатые дядей.
— Итак, милый Бертран, нас окружают враждебные земли. Собственно, если смотреть на карты, есть только маленькая, но гордая Паризия, которая со всех сторон окружена враждебной Испанией. Но мы все верим, что однажды придет время и рамки Паризии раздвинутся до всего остального мира, который покорно склонится перед величием нашего милосердного короля. Мы все работаем на будущее, любезный Бертран.
— Вы хотите сказать, что мысль о реванше… — нерешительно начал Бертран Гюльзенхирн, но герцог де Роган прервал его нетерпеливым жестом.
— Больше ни слова, — сказал он. — В противном случае вы совершите государственное преступление и ваше счастье, что на этот раз единственным его свидетелем буду я, ваш верный друг. Ведь мы друзья, Бертран? Как друг я хочу заметить, что в тысячелетних летописях Паризии нет ни слова о каком-либо поражении. Нет, мой милый Бертран, речь идет не о реванше, ибо мы никогда не терпели поражения. Речь идет о владычестве над миром, ведь мы, жители Паризии, народ властолюбивый и имеем на то определенные неоспоримые права, ведь мы пережили не одну цивилизацию и не одну империю, а потому вправе считать себя избранными.
Бертран недоуменно посмотрел на собеседника, полагая, что тот шутит. Но морщинистое лицо герцога де Рогана было серьезным.
— Значит, всякое упоминание о Германии… — начал он вновь, и вновь герцог прервал его жестом, тревожно оглядываясь по сторонам.
