— Какие у тебя были приключения? Ты нарисуешь их мне?..
После телевизора наперегонки приказывает Галке и мне:
— Мама, нарисуй машинку, которая была в мультике!..
— Папа, нарисуй вертолет!..
И так далее, и так далее. Рисунок для них, как и для художников-профессионалов, равнозначен деянию, свершению. Санька рисует основательно, неторопливо. Алеша изрисовывает лист за листом с пулеметной скоростью. Не успеешь прочитать газету — у него уже готов целый альбом рисунков…
Мне не нравится односторонний характер их творчества: только техника, техника, техника. Не без тайной мысли переключить их на природную тематику возил ребят в Зоологический музей. Но ничего не вышло. Музей не сработал. Мы долго плутали среди бесчисленных экспонатов. Я пытался что-то рассказывать. Что-то вольное, свободное, живое. Но не соотносились, не связывались мои рассказы с безнадежной неподвижностью траченных молью шкур.
Санька спросил возле одной витрины, глядя на чучела животных:
— Почему они такие печальные, ты не знаешь?..
Алеша задумался возле верблюда.
— Зачем он такой большой? Он, наверное, папа?..
Я быстро понял, что не тут надо пробуждать любовь к природе. Сюда можно приезжать с холодными академическими целями: изучать виды и подвиды. Грустно было в этом музее — в этом кладбище с огромными прозрачными могилами. Такой музей — официальное свидетельство массированного убийства, людской жестокости. В наше время он морально устарел. Можно бы сделать собрание голографических изображений. Вывести в зал экраны, на которых бы демонстрировались видеофильмы. Это было бы современно. Это рождало бы гуманный интерес, вдумчивое любопытство друга, а не снисходительный прищур победителя-убийцы.
Саша ввел в обиход новое словечко — «помо́згить». Если собираюсь помочь кому-то из братиков, часто слышу:
— Не надо! Я сам хочу помозгить!..
И уж когда что-то не получается — после первой, второй и двадцатой попытки, — тогда просят:
— Папа, помоги помозгить!..
Я со своей стороны деликатно стараюсь им растолковать, что требуется. Доволен тем, что они чувствуют вкус и этого слова, и занятия, им выраженного…
Писал о том, что ребята как бы разделились: Алеша — мамин, Санька — мой, но не осознавал тревожности этого. Казалось, это безобидно. И вот сегодня вдруг прозрел. Мы ведь по-разному «ведем» ребят, мы устроили в одной семье две модели воздействия на детей.
Галка потакает Алеше. Можно сказать, подчиняется ему. И Алеша начинает ею вертеть, разговаривать с ней только приказным тоном.
