Двое суток промелькнули как один коротенький час, наполненный игрой, смехом, душевными разговорами. Когда мы собирались уезжать, ребята дружно взбунтовались:
— Хотим еще побыть здесь!..
Алеша даже в слезы ударился, а Санька насупился и глядел исподлобья, видя наше несогласие. Бабуля нас уговорила, и кончилось дело тем, что мы уехали без ребят, оставили их на неделю у нее, и ребята нисколько не были опечалены…
Через неделю нас встретили веселые сыновья с пышными бабулиными пирогами. И снова были два хороших быстротечных дня, передавать очарование которых на бумаге — бесполезная затея, ибо оно, это очарование, складывалось из черточек, почти неуловимых, почти неназываемых. Когда тебе хорошо, искать причины этого, анализировать, обозначать словами просто-напросто не хочется. Пожалуй, запишу на память два маленьких разговора.
— Кем ты будешь, Алеша? — говорит бабуля Нина.
— Буду грузовистом, буду ездить на грузовике.
— Надо говорить: буду шофером.
— А я непонимательный…
Одеваю Лешу перед отъездом. Он балуется, сопротивляется.
— Леша, помогай папе одеваться! — говорит бабуля Нина.
Леша затихает, озадаченно смотрит на нее.
— Так папа же сам одевается! — говорит, подумав. — Зачем ему помогать!..
Вернулись в Ленинград, и снова Саша старательно изображает меня при обращении с Алешей. Вот он проводит с младшим братом зарядку — встал напротив Алеши и командует моими словами, сохраняя мою интонацию. Интересно узнавать себя, глядя на Саньку. Еще интереснее стало, когда я вспомнил про свою детскую фотографию, нашел ее и убедился, что Санька на меня очень похож. Теперь вижу, что даже когда он не копирует мои сегодняшние повадки, все равно он повторяет меня — семилетнего. Гляжу на Саньку — и вспоминаю себя, узнаю себя, оживаю заново… Алеша совсем другой — мамина порода…
Наслышан, как иные родители закаливают детей «по-революционному»: босиком по снегу пускают, или плавать в проруби, или в два года ребенок выполняет чуть ли не норму мастера спорта. Узнаешь такое, боишься и завидуешь поровну. Я никогда не был новатором, обычный среднестатистический родитель. Но, конечно, понимаю, что закалка детям нужна. И вот верх моей смелости: Санька, закалки ради, стал ходить по квартире в шортах и майке, в тапках на босу ногу.
Наблюдаю за ним с тревогой и надеждой — только бы выдержал эту новацию, только бы не простудился…
С вышеописанным «дерзким экспериментом» совпала новая стадия их рисовальной мании. Стали с помощью рисунков осознавать, осмысливать увиденное. Глядя на тот или иной рисунок, можно понять, как отразилось какое-либо впечатление в их внутреннем мире. Придут с улицы — садятся рисовать то, что видели, с интересом. Когда приезжаю с работы, Санька спрашивает:
