Родился у нас второй сын. Его назвали Алешей. Живая кукла со стариковскими гримасами и пронзительным плачем. Он занял все наше время — от утра и до утра. Мы с Галкой ни минуты не сидим без дела, но еле-еле управляемся. Галка после родов сутулится, будто старушка. Раньше с тяжелым животом ходила прямо, а вот теперь сутулится…
…Привез домой Саньку. Сходил с ним в цирк. Потом, после цирка, показали Саньке Алешу. Мы, взрослые, ждали от него каких-то эмоций, но эмоций не было. Санька стоял, молча смотрел. И все…
— Какой Алеша маленький! — говорил я.
— Маленький, — соглашался Санька.
— Он еще глупенький, ничего не понимает, — говорил я.
— Глупенький, — соглашался Санька.
Я как-то даже разочаровался — ну и бесчувственный сын. И вдруг обнаружил, что он переживает. Он попросил у меня пластинку с песней про Алешу. Я дал ему и потом, в промежутке между полосканием пеленок и утюжкой, забежал на минутку в комнату, где был Санька. Забежал случайно, некогда было, не до Саньки. И увидел, что мой сын, мой старший сын сидит в слезах. Сидит, смотрит прямо, а все лицо в слезах.
— Ты чего? — спросил я изумленно.
— Ничего, — сказал Санька.
Я взял его на руки, чтобы утешить, и в первое мгновение он показался мне громадным и нескладным после легкого Алеши. Он приник ко мне, и жадность была в этом движении, словно отбирал папу у второго, у новичка. Так мы ходили по комнате взад-вперед и молчали.
— Уже все! — сказал Санька и соскользнул с моих рук.
— Мы с мамой очень тебя любим, — сказал я, — и всегда будем любить. И Алешу тоже любим. Ты теперь старший брат, и мы очень хотим, чтобы ты помогал нам растить Алешу…
Не знаю, дошла ли моя тирада, но Санька вроде успокоился и стал расспрашивать, кто теперь будет спать в его кроватке, чьи теперь игрушки — и так далее, и так далее…
На другой день я его привез назад к маме и спросил:
— Ну как, понравился тебе братик?
— Не знаю, — сказал Саша. — У него личико совсем желтое…
Теперь надо говорить о двух сыновьях. Теперь надо перескакивать от одного к другому. Отрывочность, фрагментарность моих записок поневоле должна возрасти…
Алешка устраивает нам авральные дни. Например, сегодня. Пасмурно, дождливо. И Алешка, словно на погоду, льет и льет. Мочит пеленки без счета. Откуда что берется. Пеленок много, но все-таки они кончаются. Мы заворачиваем его в махровое полотенце. Потом и оно летит в стирку. Заворачиваем в мамину пижаму…
Я между его «дождиками» ожесточенно стираю, отчаянно глажу, упорно кипячу. К вечеру все комнаты завешаны «флагами». Галка сбегала в магазин и купила еще несколько пеленок.
