Кино без правил | страница 71
«Художник должен быть одержим идеей усовершенствовать мир», – утверждал Сергей Герасимов. Я был одержим этим желанием, но учиться приходилось самостоятельно. ВГИК не помог мне. Я познакомился со всеми дисциплинами, которые преподавались в институте, быстро отсеял всё, что счёл бесполезным, и выделил то, что нужнее всего.
Нужнее всего было кино. Просмотры фильмов.
И нужна была Наташа Тапкова с её искусством монтажа.
***
Что представляла собой наша мастерская? У всех это – просто аудитория, где собирались студенты и где проходили занятия. Наша мастерская была ещё и квартирой, в которой жил один из наших студентов – Артур Аристакисян (среди своих он был просто Артурино).
Аудитория была перегорожена занавесками, отделявшими учебное пространство от «комнаты» Артура. Кровать, чайник, чашки, тарелки, электрическая плитка – обстановка почти общежития. Артурино мог во время занятий приготовить чай и угостить всех присутствующих. Он был хозяин дома, мы – гости. Домашняя, уютная, убаюкивающая атмосфера. Артур поступил во ВГИК с материалами, снятыми в Кишинёве, и на протяжении всей учёбы в институте он продолжал делать этот фильм, один и тот же фильм. Он показывал его как курсовые работы и в качестве дипломной работы представил всё тот же фильм «Ладони». И все эти варианты одного и того же фильма мало чем отличались друг от друга. Думаю, это единственный случай в истории ВГИКа.
***
Как я уже упоминал, самым главным делом во ВГИКе для меня стали просмотры фильмов. Несколько зрительных залов, где почти непрерывно шли сеансы – по истории советского кино, по истории зарубежного кино, по истории документального кино, ретроспективы режиссёров, фильмы преподавателей, экзаменационные работы и т. д. Если человек любил кино, он чувствовал себя в настоящем раю. Я кочевал из одного просмотрового зала в другой, пропуская многие занятия. Кино наполнило меня, затопило, окружило, околдовало. Мне казалось, что я давным-давно дышу только кинофильмами, но обнаружил, что совершенно не знал классику мирового кинематографа. О таком разнообразии тем, изображения, сюжетов я и помыслить не мог. В один день я мог посмотреть «Дилижанс», «Семь самураев» и «Касабланку». Трудно передать, что творилось в моей душе! Бушующий океан впечатлений.
Справедливости ради надо упомянуть и некоторые другие дисциплины, которые меня интересовали: история искусства, музыкальная грамота, техника речи и, конечно, история кино. Помню, музыкальная грамота заставила меня по-новому воспринимать не только звуковой, но также изобразительный ряд кинофильмов. Я увидел многослойность кино. Эту многослойность я физически ощущал за монтажным столом, когда монтировал мои фильмы. Позже, в эпоху цифрового монтажа, это ощущение исчезло, потому что исчезло присутствие киноплёнки в руках. Впрочем, это невозможно объяснить.
