Эту славу мне подарил Игорь Савостин. Он пригласил многих режиссёров, но полюбил именно меня. Его любовь была по-настоящему нежной и трогательной. Как-то раз я спросил его, что он думает о моих фильмах, и он привёз мне большую статью (рукописную), и она показалась мне поэтической поэмой, а не критической статьёй. Я не понял ровным счётом ничего. Я бы даже сказал, что там не было ничего ни обо мне, ни о моих фильмах, но там было нечто иное. Там был уголок Игоря Савостина, выделенный из необъятного мира Игоря Савостина, и этот уголок жил целиком красками моих фильмов. Эта статья была про внутренний мир Игоря, но нет сомнений, что она не появилась бы, не будь меня. Он посмотрел мои фильмы и увидел там то, что позволило ему сотворить что-то своё, устроить настоящий фейерверк из слов и чувств. Игорь творил себя.
После показа «Пересилия» выступил Борис Юхананов. Я ждал от него примерно того же, что и на ленинградском фестивале, но Борис заговорил совсем по-другому. Его переполняли восторженные впечатления. «Вы только что видели уникальный фильм! Вы даже не понимаете, что именно вы увидели! Это же фильм о нас, о том, как мы делаем кино, о том, чем переполнена наша душа! Это же Годар! Вы понимаете?» – что-то в таком роде, горячее, неудержимое, эмоциональное обрушил он на зрителей. И я в упоении слушал его речь.
Затем нас повезли в отель, и Юхананов долго говорил мне о своём отношении к кино, называя много разных имён, которые я не слышал раньше. «Ты должен смотреть как можно больше фильмов, Андрей. Смотри всё подряд, не отсеивай ничего. Плохое и хорошее – всё нужно. Нам всё нужно. Мы на этом своё кино будем строить». Сам Юхананов делал совсем другое кино, это даже не кино было, а нечто, что не поддаётся точному определению, – поток сцен, иногда очень выразительных, иногда скучных, иногда документальных, иногда постановочных. Он работал не с киноплёнкой, а только с видео, поэтому никогда не суетился, позволял себе играть с бесконечностью времени, не щадя зрителя, и его фильмы ничего не рассказывали…
После того фестиваля мы начали общаться. Но он, как всякий практичный человек, стремился к тем людям, которые были ему чем-нибудь полезны. Я был полезен ему моими видеомагнитофонами. У меня их было три штуки, и Юхананов, узнав об этом, поспешил к нам в гости. Он очень хотел смонтировать свой скандальный спектакль, заснятый с двух видеокамер, поэтому нуждался в нескольких видеомагнитофонах. Из того спектакля я запомнил только сцену, где Женя Чорба долго-долго раздевался догола, стоя на одной ноге.
