Если в «большом кино» руководители Госкино иногда отправляли новый фильм «на полку» (иначе говоря, запрещали показывать его публично), то об этом фильме всё-таки ходили слухи, тут и там случались «закрытые» просмотры на творческих вечерах актёров и режиссёров. Отправленные на полку фильмы не существовали для массового зрителя, но всё-таки их кто-то где-то смотрел, о них говорили в кругах интеллигенции. Про мои фильмы никто не говорил, потому что говорить было некому. О них знали только те, кто в них участвовал, и некоторые друзья участников, а вот друзья друзей уже не знали ничего. Информация о моих фильмах не выходила за пределы очень узкого круга. Моим фильмам не было места в советском обществе, ни одного уголка, даже в самом захудалом киноклубе. Поскольку с самого начала я отдавал себе в этом отчёт, то не предпринимал попыток «протолкнуть» моё кино куда-либо. Я снимал то, что мне хотелось, а хотелось мне того, что не допускалось на официальные экраны страны. Исходя из этого, я варился в собственном соусе и до поры вполне этим довольствовался. Я был свободнее самого успешного кинорежиссёра СССР. Но если бы мой фильм попался на глаза какому-нибудь «бдительному» товарищу, то свобода моя оборвалась бы в считанные дни, потому что «упаднический» дух моих фильмов и присутствие обнажённых тел было самой настоящей крамолой в глазах советской идеологии. Я понимал это, но делать кино с оглядкой на чьё-то «можно» не мог.
***
В те годы среди моих знакомых появился Саша Черных (если не ошибаюсь, он учился на сценарном факультете ВГИКа). Забавы ради он решил снять на 8-мм плёнку фильм о Ленине. Он приезжал к нам и показывал материалы. Фильм был, как водится в самодельном кинематографе, скромный, без массовок, на митинге Ленина присутствовало два-три человека (ближайшие соратники Черныха). Ленин в его фильме носил кепку и белую повязку на лице, как если бы у него болели зубы. Больше не помню ничего из того фильма. Ребята снимали где-то в старых грязных московских двориках.
И вот в один прекрасный день Черныха вызвали на «профилактическую» беседу. Кто-то из бдительных граждан сообщил чекистам о его творчестве.
Хорошо помню, как к нам приехала Катя Бобровская, которая и познакомила нас с Черныхом, и рассказала про обрушившиеся на Сашу неприятности. Она не рискнула звонить по телефону, потому что все участники тех событий опасались, что их телефоны прослушивались. Катя просила, чтобы мы, если вдруг кто-то станет нас расспрашивать, твёрдо стояли на том, что никакого фильма Черныха про Ленина не видели и слышали. На всякий случай добавила, что мы никогда не собирались компанией для просмотра видео (на самом деле мы часто встречались именно для того, чтобы смотреть фильмы, однажды позволили себе «криминал» – дружно смотрели «Electric Blue»).
