Впрочем, не только с ней.
Я попал в удивительно славную компанию. На какое-то время мне даже показалось, что я нашел в них себя. За моей спиной были уже годы хипповских тусовок, были художественные выставки и рок-концерты, хеппенниги и акции, все прелести тусовочной жизни. Нет, ни Гоголя, ни "Турист", ни Пентагон и ни Яшка - мне не надоели, просто на тот период времени они уже почти почили в бозе. Не стало ни "Бисквита", ни "Этажерки", да и на Гоголях все меньше и меньше можно было встретить хиппи. Мне предстояло найти ни много ни мало новое поле для жизнедеятельности и буквально - новую любовь, новый миф.
В чем я и преуспел.
...Толкин никогда не был моим любимым современным писателем; как фэнтезист, скажем, Муркок мне нравится много больше; дело было не в Толкине. Вернее, в нем, но... Толкин стал для меня шифром, паролем, при помощи которого я быстро нашел общий язык с новыми для меня людьми. А потом, спустя полгода, летом 1992, я встретил Астэ.
Может быть, потому что я всегда верил некой "любви с первого взгляда" - не знаю (а, может, уже и не помню), но так - я уже совершенно серьезно захотел стать толкинистом, чтобы говорить с ней на одном языке, чтобы находить все новые и новые поводы для встреч, разговоров; мне тогда казалось, что мир остановился.
Но, вероятно, у меня просто не хватило сил стать и для нее, и для всего тогдашнего окружения (имена одиозные и звучные: Ниэнна, Сэнта, Илсэ, Горлум, Лин и т.д.) этим вот самым "своим", и когда, наконец, я понял, что попал куда-то не туда - было уже поздно. Я, что называется, "вляпался в чужой миф".
Однако, роль отвергнутого возлюбленного меня не устроила, и я решил превратить простую скучно-романтическую историю в полумистическую буффонаду с элементами "никак не похожего на блюз" маразма.
Романтика-то была, мягко говоря, плевенькая, бутафорская: объясняясь в любви, я подарил её засушенную морскую звезду (купленную в тот же день на Птичьем Рынке), точно такая сейчас висит здесь, у меня, над монитором; а была, например, ещё одна дивная история: наши дачи находятся рядом по одной ветке - Павелецкой, и как-то мы поехали вместе; она - к своим, а я - к своим, в ту пору все было поддернуто дымкой легкого Мелькорианства (Астэ тогда ходила за мрачной Ниэнной эдаким псевдомрачным хвостиком) и, конечно же, когда ужасающая жара достигла предела, - я обратился непосредственно к Мелькору и попросил дождь, а поезд ехал дальше; расходясь по своим станциям, мы как бы договорились, что будем ехать вечером, но - когда я вышел со своих "Белых столбов" (а дача у меня именно там) я понял: автобуса нет, а идти пешком - эдак я только к вечеру до дачи и доберусь, но вот я иду по пыльной дороге и вижу, что машин нет вообще, и совершенно по-игровому взываю к Мелькору вновь и - около меня притормаживает невесть откуда взявшаяся машина (я оборачивался - несколько секунд назад её не было) и меня подвозят до домика, третие воззвание к Мелькору произошло уже на станции, когда я поздно вечером возвращался домой - естественно, что в том же вагоне, куда я вошел, ехала домой и Астэ, ну и уж конечно, как только мы вышли из поезда - пошел великолепный дождь - вот такая вполне обыкновенная человеческая романтика для толкинистов!
