— Нашел, дуй сюда. — Он выходит откуда-то из глубины этого притона и несет в руках два платья. Одно из них выглядит как пеньюар, второе больше мне напоминает униформу соблазнительницы из порнофильма. И да! Я смотрю подобное, не вижу ничего порочного в том, чтобы иногда расслабиться за просмотром.
— Ты предлагаешь мне насмешить весь бомонд Вегаса? — Парень берет меня за руку и ведет в примерочную.
— Я могу зайти с тобой, мы проверим вместимость кабинок, прижав тебя к зеркалам. — Чертовы ямочки на его щеках, которые хочется облизать, сбивают с толку.
— В этом совсем нет необходимости, если ты дорожишь своими яйцами. — Забираю у него тряпки и закрываю хлипкую дверь за щеколду.
— Кстати, тут довольно большое пространство внизу, я не очень расстроюсь, если придется лечь на пол и посмотреть вид снизу. — Я хмыкаю, слушая его треп, и снимаю с себя джинсы.
— Попробуй, и я размажу твои мозги, уронив свою пятку на твое лицо. — Он начинает смеяться, довольный моим высказыванием.
Раздеваюсь до нижнего белья, шелк тут же неприятно прилипает к телу, не ограничивая меня в движениях, но и не позволяя расслабиться. Смотрю на себя в зеркало, в глубоком вырезе спереди торчат чашечки бюстгальтера, делая меня одетой в безвкусицу.
Открываю двери и ставлю обе руки в бока. Джаред задумчиво осматривает меня, будто я неодушевленный предмет, разворачивает к себе спиной, его теплые пальцы касаются моей кожи, и я пытаюсь повернуться, пока он избавляет меня от бюстгальтера. Закручивает меня то в одну, то в другую сторону, ловко сдирает тонкие лямки, и я остаюсь практически обнаженной перед ним. Грудь идеально помещается в чашечках, не скрывая очертания моих сосков.
— Я уже все это видел, — будто это меня никак не компрометирует и не смущает, так все у него просто. — Вот теперь ты действительно сладкая попка. — Он хлопает мне по бедру и самодовольно усмехается, когда я отвешиваю ему в ответ подзатыльник, да так, что его кудряшки рассыпаются в непонятной прическе.
— Еще раз так сделаешь, я тебе руку оторву. — Выставляю перед ним палец, он наклоняется и прикусывает его. — Ты как ребенок, ей-богу!
— Первые сорок лет все мужчины — дети. — Я кривлюсь. — Поверь мне на слово, я бы с удовольствием играл, если бы у меня были такие игрушки, как ты.
Выдергиваю свой палец из его рта и захлопываю двери, где это долбаное возбуждение, которое так рьяно нахлынуло той ночью? Сейчас я к нему испытываю только раздражение.
