— Все, хватит, нам пора уходить.
Оливия безвольно дала себя увлечь, но все время оборачивалась назад и трясущимися губами спрашивала Макса:
— Что это было, Макс? Что это было?
— Я не знаю, Оливия, не знаю.
Только в машине они, казалось, немного пришли в себя. Макс больше не хотел даже упоминать о произошедшем в баре.
— Я хочу, чтобы ты переночевала у меня, — сказал он Оливии. — Так будет лучше.
— Хорошо, — согласилась она, не спрашивая почему. — Только выпьем еще, ладно?
— Ладно, — сказал Макс и стал заводить машину.
Траурная церемония началась в десять. Все, кто прибыл к этому времени, отправились провожать Рика Рэнделла в последний путь.
Макс слегка поддерживал Оливию — она еще долго оставалась под впечатлением того случая в баре и последующего страшного сна, поэтому до утра не могла уснуть, боялась, что во сне ей снова явится Рик. Сейчас она выглядела измученной и усталой и приходского священника слушала рассеянно и невнимательно.
— Мы ничего не приносим в этот мир, — нараспев говорил священник, — и все здесь оставляем. Бог дал, Бог взял. Да святится имя Господа…
Священник читал Писание неторопливо, с прерыванием, но Оливии казалось, что каждое слово его с быстротой молнии вонзается в сердце, и когда он дошел до тридцать девятого псалма и так же тягуче произнес: «Тогда я сказал: вот иду…», Оливия не выдержала и зарыдала. Со стороны всё выглядело обычно, но Макс знал, что слезы Оливии не следы скорби — это следы страха и потерянности.
До конца церемонии присутствовать они не стали. Макс увел Оливию, продолжавшую и в машине рыдать. Макс предложил ей на пару дней уехать.
— Я знаю замечательный мотель у Синего озера. Отдельные домики. Там нас никто не побеспокоит. Будем только ты и я. Поверь мне, ты очень устала, тебе просто необходимо отдохнуть.
Оливия ничего не ответила, но Макс и так догадался, что Оливия была не против — ей поскорее хотелось забыться.
Они не стали заезжать к ней домой — пусть исчезнет дух Рика и затхлость, остававшаяся после него. Ей не нужны никакие вещи, купить их можно и по пути.
Ехали не меньше 60 миль в час. Синее озеро скрывалось в чаще нетронутого леса в каких-то сорока милях от Блэкстоуна. Глядя на проносившиеся мимо ели и березы, Оливия даже повеселела, стала шутить, вела себя раскованнее, была многословна. Но Макс чувствовал, что за ее многословием еще скрывается неуверенность и страх, и теперь только от Макса зависит, насколько долго она пробудет в таком настроении.
