Несмотря на то, что я работал на заводе через «не хочу» и ушел чуть ли не с боем, сама работа мне нравилась, да и с некоторыми людьми я сошелся близко, можно даже сказать, скучал по ним, в том числе и по девчонкам своего отдела.
Ирина поведала о том, что знала. Цех скорее всего в ближайшее время переведут на трехдневный режим работы — не хватает ресурсов, нет прежнего сбыта продукции, да и мои злополучные экспериментальные шестерни приостановили — не получается что-то у них с качеством. От этого многие стали сами уходить с завода, так что теперь и сокращать никого больше не надо.
Я посмеялся про себя: мне не хватило какого-то месяца, чтобы ситуация на заводе окончательно прояснилась.
Ирина в свою очередь спросила меня о моем житье-бытье. Я ничего не таил, честно признался о своей торговле на рынке, но сказал, что не уверен, буду ли вообще заниматься этим в дальнейшем: меня больше привлекала работа с техникой, с машинами, чем торговля. Торговля — это так, временно, ненадолго перебиться, чтобы не умереть с голоду.
— Но это не всем дано, — сказала Ирина. — Вот у меня никогда не получалось, а ты, я помню, когда-то на заводе даже чаем приторговывал.
— Было дело, — я не стал юлить.
Когда из магазинов многое исчезло, мы с одним товарищем стали мотаться в Москву, закупали грузинский или индийский чай в небольших бумажных кубических пакетиках, толкали из рук в руки по цехам. Но это было в начале девяностых, теперь и этого чая днем с огнем не сыщешь.
— Но что это мы все про меня, да про меня. Ты-то как? Чем занимаешься после работы? Встречаешься ли с кем?
— Нет, ни с кем не встречаюсь, — то ли с сожалением, то ли без, но честно ответила Ирина.
Я сразу ушел от темы ее личной жизни, не хотел дальше мусолить, перевел разговор в другое русло:
— Как же ты этих котов-то нашла?
Ирина сразу загорелась и всю оставшуюся до ее дома дорогу рассказывала о кошках из школьного двора: какая запуганная была рыженькая, как она еле-еле начала сперва выманивать ее из-под плит, потом приучать есть вместе со всеми; как впервые заметила ту, что с пятном на ушке, та тоже долго не решалась подойти, стояла в стороне и смотрела…
Наконец мы приблизились к дому Ирины.
— Дальше не провожай меня, пожалуйста, не хочу, чтобы соседи увидели.
— Как скажешь, — не стал я настаивать, но неожиданно выпалил:
— Может, увидимся вечером? Погуляем?
Ирина замешкалась, посмотрела на меня задумчиво, потом сказала:
— Ладно.
— Во сколько будешь свободна?
