«Э-ка вывернула!» — я смахнул издевательскую бумажонку на пол и плюхнулся рядом на диван-кровать.
«Все зависит от тебя…» А то как же! Нашла козла отпущения! И ведь никогда не говорила «Все зависит от нас». Как мы поженились, как стали вместе жить, так слету, день в день: «Все зависит от тебя». Вроде как она мне услугу оказывает, поэтому я должен обслуживать ее, и все будет просто блеск, на высшем уровне. «Дудки! — заклокотал я. — И перед тобой унижаться не буду. Ушла — скатертью дорога! Плыви теперь себе вольно, плыви, куда хочется, я жаловаться не стану, не пропаду, и не в таких передрягах был!» Потом немного остыл, вернулся к действительности, осмотрелся. Моя комната, моя квартира (до этого квартира моей умершей бабушки). Я сижу на диване возле маленького журнального столика. (Когда-то я пересверливал в нем отверстия под крепеж, теперь столик стоит как вкопанный.) На столике начатая мной «Божественная комедия» (Земную жизнь, пройдя до половины, // Я очутился в сумрачном лесу)… Все, вроде, как обычно, но в душе какое-то гадкое и непонятное состояние, как будто меня обманули, кинули, втюхали гнилой товар, сделали последним лохом, птичкой в ажурной клетке: можешь даже крылышками помахать, но из клетки все равно не вырвешься! «Нет, так не пойдет», — возмутилось все во мне. Да что же это я совсем раскис? Пристало ли носящему в груди Вселенную спотыкаться о мелкие камни? К черту все эти женские штучки! Баба, как говорится, с воза — кобыле легче. Калипсо отпустила Одиссея. Где эта чертова бумажка? Я пошарил глазами по полу. Ага, залетела под диван-кровать. Я выудил ее оттуда, скомкал и понес на кухню — место ей в мусорном ведре. Да, да, именно в мусорном ведре!
Я вернулся в гостиную, замер у широкого окна. Время словно остановилось.
Когда-то у меня уже было такое ощущение: пространство будто раздвигает границы времени и время удлиняется. Я любил это ощущение, оно как будто лишний раз доказывало о суетности мира. Мои отношения с Лидой перешли в новую фазу, но, может, в них никогда ничего не менялось?
Мне захотелось музыки — только музыка быстрее всего меня успокаивала, приводила в состояние гармонии, в согласие с самим собой. Какую только мелодию поставить? Тесно сбитый ряд микрокассет над магнитофоном в нише мебельной стенки заставил меня на секунду задуматься. С русских названий глаз привычно перебегал на английские. Я вырос на западной музыке, она мне с детства была ближе. Может, оттого, что я воспринимал только мелодию, оставляя за рамками восприятия текст? А уж особо понравившаяся мелодия уносила в заоблачные дали…
