Славик осторожно, опасаясь острых ногтей Галки, приблизился к Николаю сбоку и, кинув быстрый взгляд по сторонам — не видит ли кто из домашних, — вытянул из пачки сигарету и спрятал в кулачке.
— А если папке скажу? — наехала на него Ирина. — Ремня кто получит?
— Кто получит, кто получит, — ты получишь! — скороговоркой пролепетал Славик, нисколько не испугавшись девичьих угроз.
— Ах, гаденыш! — сорвалась со своего места Ирина и бросилась было к Славику, но он, не дожидаясь, пока она настигнет его, сиганул на достаточно безопасное расстояние и уже оттуда по-детски выкрикнул:
— Не догонишь, не догонишь!
— Н-да, — протянул со вздохом Николай, рассматривая изрисованную всякими надписями, знаками и рисунками остановку. — Весело у вас: ни клуба, ни танцев.
— В соседнем поселке есть, но там неинтересно, — с сожалением произнесла Даша.
— Почему неинтересно? — полюбопытствовал Николай.
— А неинтересно — и все, — как само собой разумеющееся отрезала девушка.
— Понятно, — как бы подытожил Николай. — Чем же вы тогда тут занимаетесь?
— А вот так, сном да голодом, — скокетничала Даша.
— Ха — сном да голодом! Сном да голодом занимаемся мы: пообещали нам работу, да не дали! — усмехнулся Николай и снова оглядел подруг.
Ирина как-то неуверенно улыбнулась ему, и, присмотревшись, он ей и отдал предпочтение: фигуркой ладная, глаза большие, ласковые, и не такая молоденькая, как Галка, с которой и возиться неловко — перед людьми, да и перед самим собой.
День второй пролетел незаметно. До ужина мужики то играли в карты, то спали, то слонялись из угла в угол.
Виктор достал тетрадь и ручку. Саленко полюбопытствовал, чем он занимается.
— Решил своим написать.
Саленко улыбнулся:
— Чего писать? Не успеешь оглянуться, как домой вернемся.
Но Резник не мог иначе: на душе было тоскливо, беспросветно. Но он не падает духом. Даже своим пишет так, чтобы у них не возникло и тени сомнения в том, как ему в настоящий момент тяжело.
«Здравствуйте, мои дорогие! — начал он как обычно. — Еще и недели не прошло с того дня, как я уехал из дома, а сердце мое уже возвращается обратно, и даже во сне я вижу, как ты провожаешь меня, милая Ойка, и на губы твои ложится печальная и одновременно радостная улыбка. Печальная, как чувствую я, оттого, что мы вынуждены разлучиться, а радостная, потому что у нас, верится, всё будет замечательно, и мы расстаемся ненадолго.
Что вам, любимые мои, сказать о нашем житье-бытье. Мы еще не работаем, маемся, ждем, когда нас заберут на «точку». Приняли меня в коллективе нормально, и хотя ребята все с Западной Украины, со мной общаются как с равным, без всяких национальных амбиций и уязвленного самолюбия, что только лишний раз доказывает, что все наши «разногласия» надуманны и идут сверху.
