Пока поспевал их заказ, друзья, (или союзники, если учитывать присутствие Дульери), огляделись. Здесь всё было так, как рассказывал уличный зазывала. Великолепная, изысканная обстановка, подобранная с исключительным вкусом, лишённым излишеств и никчёмной пышности. Задумчивая и нежнейшая музыка, струящаяся непонятно откуда. Портреты основателя ресторана и его близкого друга и защитника, великого воина — Гранаты Фигольчика, на почётных местах. Был и упомянутый стенд с подлинными фотографиями и пожелтевшими от времени газетными вырезками со статьями, повествующими о подвигах борцов за справедливость под руководством того же Фигольчика.
Подробно ознакомиться с содержанием этого стенда решили потом — всем хотелось пить, а заодно отведать местных деликатесов. Ожидание заказа проходило за разговором. Они обменивались впечатлениями, касавшимися прежде всего тех отличий, которые были между чайной старого Ли и тем, что было перед ними сейчас, когда Дульери, принимавший пассивное участие в разговоре, вдруг заметил с ехидной иронией:
— Не ждите многого от этого места!
Все посмотрели на него с удивлением, но бывший дон скрестил на груди руки и прикрыл глаза, выражая, таким образом, готовность ждать осуществления своего не слишком радужного прогноза. Долгое время не происходило ничего примечательного, разве что их заказ странно задерживался, несмотря на то, что в нём не было ничего сложного.
Между тем, несмотря на обеденное время, ресторан был пуст. Точнее он опустел за время их пребывания здесь. Если бы не замечание Дульери, никто не обратил бы на это внимание, но теперь, обведя глазами зал из которого, боязливо оглядываясь, спешила отбыть молодая пара, Фигольчик насторожился и сделал знак Драгису.
Увидев это, падре Микаэль погрустнел и стал читать про себя молитву. Из опыта прошлой жизни, точнее того её отрезка, который прошёл в этом городе, он знал, что это весьма неблагоприятные симптомы. Их мирное посещение ресторана может обернуться скверно. Ожидать от такой ситуации следовало чего угодно — от словесной перебранки до поножовщины.
Однако всё вышло не столь драматично, как представлялось разыгравшемуся воображению. С огромным опозданием заказ четвёрки исследователей всё-таки прибыл. Его принесли две вычурно одетые девушки с каменными неприветливыми лицами. Не глядя посетителям в глаза, они выставили на стол миниатюрные чашки и ещё какие-то приборы, и удалились с видом достоинства оскорблённого тем, что приходится дышать одним воздухом с этими ничтожествами, по ошибке попавшими в приличное место.
