Те, кто все еще были оснащены тепловизорами, с криками сбрасывали их с себя – устройство уже не просто обжигало лицо, но и выходило из строя от сплошных желто-оранжевых расцветок. Многие кашляли и зажимали рот, опасаясь обжечь легкие. От боевых комбинезонов и, в том числе, от спецкостюмов с напылением интропозидиума, всходил едкий пар. Видимость от испарений ухудшилась настолько, что военные стали врезаться друг в друга, спотыкаться на ровном месте, беспорядочно метаться, подрывая строй. Некоторые продолжали палить навскидку, в пылающую сердцевину тумана, но вскоре не выдерживали и с воем сбрасывали с себя все металлическую амуницию, что уже начинала понемногу алеть.
Всю территорию Айсберга наполнили душераздирающие крики, что быстро обрывались или терялись в гуляющем смертоносном жару. Оставались лишь немногие, удачно спрятавшиеся в руинах, или спускающиеся в метро на лифтах. Но вся тонкая электроника от экстремального перегрева выходила из строя. Военные застревали в кабинках и медленно томились в жаркой агонии. А плавящиеся буквально на заслезившихся глазах железобетонные руины оседали и придавливали схоронившихся под ними жертв.
Воздух непосредственно возле меня уже достиг сверхтемператур и стал отчасти текучим. Это была уже плазма. Ее потеки овевали жесткую и неприступную прослойку моего личного пространства.
Сжечь их всех! – безостановочно билось в моих мыслях. Хоть сила и продолжала исходить от меня непрерывным, пульсирующим, смертоносным сиянием, где-то задней мыслью я четко ощущал, что моя нервная система работает уже на последнем издыхании. Но я не мог остановиться. Мое желание превратилось в судорогу, в измученную мышцу, которую свело в неконтролируемом усилии и больше не разгибает до тех пор, пока не разорвет.
Фундамент обрушенного небоскреба стал проседать. По всей территории бурлили вязкие и раскаленные лужи битума, рыдала железными слезами бронетехника, людей же будто и не осталось вовсе. И тут пошли крупные оползни. Толстые и прочные слои первосортного бетона не выдержали запредельных температур. Все это место начало проваливаться под землю. И те, кто остались на подземных этажах, тоже не выживут.
Внезапно месиво магматической жижи вздулось жирным и нетерпеливым пузырем. Прошли еще какие-то доли секунды, как вся действительность вокруг меня стала слепящей и очень, очень, очень агрессивной, неперевариваемой, расплющивающей мой защитный кокон чудовищной и не считающейся с любым сопротивлением силой. Я не мог сдерживать это ни секунды больше…
