Но хоть из оставшихся двадцати этажей как из жерла вулкана валил дым, они все еще стояли. Упрямо и несломлено. Как некогда покореженный колпачок от ручки в моей ладони.
Меня охватило нездоровое возбуждение. Раскинув руки, как если бы растягивал пружинный эспандер, я стал отслаивать несущие стены здания, как листья кожуры с початка кукурузы. Те длинными пластами опадали, оголяя внутренности этажей. По ним суматошно бегали выжившие люди. Резким движением ладоней я пошатнул остаток здания, отчего его каркас угрожающе затрещал по швам, а этажи стали массово проваливаться друг в друга. Внезапно по моей вытянутой руке что-то ударило. Лицо окропило собственной кровью, а пальцы занемели, отказываясь сгибаться.
– Ч-ч-черт! – прошипел я, зажав целой рукой пробитое насквозь предплечье. Из сквозной раны поднимался запах паленого мяса. Бешено озираясь, я пытался определить, откуда прилетела пуля. Но глаза были бессильны. Алиеноцепция пожимала плечами. Слишком много воздушной взвеси.
Я взмыл наугад вверх. Но не успел вознестись над пылевым заслоном, как буквально над ухом вжикнул полуметровый снаряд, а вслед за ним испещрили воздух со всех сторон еще множество мелких пулек. Одну из них, несущуюся прямо в голову, я каким-то чудом успел перехватить волей и остановить буквально у носа. Метнувшись вбок, я суматошно подумал, как же они различают живую мишень в этом аду. Должно быть, с помощью тепловизора. Отвлекшись на изоляцию тепла от своего личного пространства, я пропустил мимо себя еще один рой пуль. Внезапно мир полыхнул багровым пламенем, в глазах все перевернулось, и в следующий миг я с размаху приложился о развороченный асфальт.
В голове страшно звенело. Внутри нее словно крутился гироскоп, что бесконечно путал положение тела. С третьей попытки я таки оперся рукой в землю, чуть привстал, пытаясь поймать равновесие и вспомнить, что только что произошло. Мысли путались. Кажется, там, наверху, мне в висок с размаху заехали битой.
Вторая рука слепо нашарила занемевший висок, там было все липко. Пальцы нащупали какой-то штырек. Дернув, я извлек из кости крупную деформированную пулю. Я глядел на нее остановившимися глазами, пока рядом опять не начал взрыхляться от чьих-то очередей асфальт. Закричав от ярости, я выбросил ладонь вперед, ломая перед собой пространство. Туман впереди скрутило и засосало, как воду в сливное отверстие ванны. Вдалеке донесся чей-то удаляющийся крик.
Встав на подрагивающие ноги, я прыгнул ввысь. Но стоило только вырваться из всей этой непроглядной мути, как по мне открыли настоящий артиллерийский шквал огня. Выставив руки, я с рычанием отклонял большинство снарядов, но мелкие все равно умудрялись пролетать сквозь волевой заслон, продырявливая мою армейскую накидку, вгрызаясь в ноги, в туловище, застревая в костях. Чуть не плача от боли, я продолжал нестись вверх, в надежде затеряться где-то высоко, в уже начинающем светлеть небе. С подола разорванной накидки веером срывались капли крови, трассируя и выдавая мое передвижение.
