Старик радовался, не очень вникая в мысли своего преуспевшего сына.
А если бы вник, то наверное был бы охвачен ужасом.
Ибо мысли эти были весьма далеки от благодарности к всевышнему за свой жребий...
С самого начала своей пастырской деятельности Жан Мелье чувствовал себя крайне неловко, чтобы не сказать больше. Да, благодаря стараниям родных он преступил заветную черту и из податных попал, в привилегированные. Но в каком качестве?
Изо дня в день с высоты церковной кафедры он внушает крестьянам (тем самым крестьянам, из которых вышел и сам!), что существующий строй со всеми его атрибутами разумен и угоден богу; что не следует роптать и волноваться, но нужно исправно платить положенное церкви, сеньору и государю; что если тебя бьют по правой щеке, подставляй левую— только послушные и терпеливые узрят царство божие!..
Он, крестьянский сын, выступает в роли предателя! Он продался за чечевичную похлебку сильным мира и обманывает своих братьев, предает их и сам же обирает, ибо благополучие его как священника покоится на приношениях верующих! И кого обирает? Нищих, несчастных, безмерно страждущих!..
Мелье часто брал с полки томик Лябрюйера и перечитывал одно и то же место:
«...Какие-то дикие существа обоего пола рассеяны по нашим полям; черные, с сине-багровыми лицами, сожженные солнцем, они словно привязаны к земле, которую рыхлят и роют с непобедимым упорством. У них есть как будто членораздельная речь, и когда они поднимаются на ноги, то показывают человеческое лицо; и в самом деле — это люди. На ночь они прячутся в свои логова, где питаются черным хлебом, водою и кореньями. Они избавляют других от труда засевать и возделывать землю и собирать с нее урожай и, конечно, заслуживают того, чтобы не терпеть недостатка в том хлебе, который сами же посеяли...»
Немного же им нужно, право... Но великий моралист не добавил, что и этого они полностью лишены! Да, эти несчастные не имеют хлеба, который сами же производят! Они постоянно терпят голод и вымирают целыми семьями!..
Мелье отличался хорошей памятью. Он помнил, как его отец, став зажиточным, всячески старался скрыть это от людей и не потому, что их стыдился, а потому, что пуще огня боялся сборщиков податей, которые, узнав о его состоятельности, ободрали бы его как липку! Мальчиком Жан много раз видел этих жадных ищеек, разорявших. за недоимку дома крестьян и уносивших все, вплоть, до дверных замков и ручек.
Он видел страдания людей. И раньше и теперь. И он знал, почему они страдают.
