Сам земной шар стал объектом кропотливых исследований. Определение истинной формы Земли, установление ее сплющенности у полюсов и вытянутости по экватору, выяснение причин морских приливов и отливов, изучение слоев и пород земли заключились грандиозной картиной, написанной Бюффоном, в которой он изобразил всю историю нашей планеты от времени, когда она представляла из себя расплавленную лаву, и до эпохи, когда на ней, после многих других исчезнувших или выживших видов, появился человек.
Сильно шагнула вперед наука о формах жизни материи. Одни ученые доказывают наличие пола у растений, другие — проводят опыты над их размножением и описывают его различные фазы; тот тратит двадцать лет на исследование жизни гусениц, другой отыскивает и разводит инфузорий; Линней разрабатывает ботаническую номенклатуру и первым дает миру полную классификацию растений; Реомюр научно объясняет процесс дыхания, Лавуазье — пищеварения. На этих и подобных исследованиях постепенно строятся общие понятия об органической жизни в целом. Бюффон и Ламарк выявляют отдельные законы современной физиологии и зоологии; вслед за Ламетри они устанавливают, что между мертвой и живой природой нет разрыва, а их теория развития, хоть и в форме догадок, предвосхищает учение Дарвина.
Так складывалась стройная система знаний, осью которой стали ньютоновский закон всемирного тяготения и великая теория Ломоносова — Лавуазье о сохранении материи; вокруг них в той или иной мере сгруппировались другие открытия века, как бы их продолжая и дополняя.
Все эти открытия не могли не привлечь к себе особенно острого внимания просветителей. Неудивительно, что многие из них, являясь ведущими философами эпохи, были не чужды естественным и точным наукам.
Монтескье анатомировал лягушек, наблюдал влияние холода и тепла на живые ткани и писал исследования о природе эха, о функциях почек, о прозрачных телах, о морских приливах, о тяжести и об относительном движении.
Вольтер не только один из первых популярно изложил оптику и астрономию Ньютона, но сам проводил расчеты и ставил многочисленные опыты; в его домашней лаборатории можно было найти все известные в то время приборы, необходимые физику, химику и биологу; он представлял в Академию наук записки об измерении движения и о свойствах теплоты.
Руссо слушал курс химика Руэля, увлекался составлением гербариев и копил практические знания, необходимые для его будущих трактатов.
Дидро, мы видели это, преподавал математику и ^адно поглощал все новое в науке, не пренебрегая и технологией промышленного производства.
