Клинити вытащила из кармана полихлорвиниловой куртки мобильный телефон — хотя где он прятался под обтягивающей одеждой, осталось загадкой. Интересно, подумал Немо, как Шмурфеус и его последователи обходятся без логотипов, когда дело доходит до мобильников? Неужто пользуются специальными доморощенными мобильниками? Отвергают ли они руку, протянутую «Нокией» — маленьким помощником в больших делах? Неужто им не хочется вместе с «Сименсом» изменить жизнь к лешему?
Тринити набрала длинный номер и хрипло произнесла:
— Иуда. Перед нашим узлом выхода — адепты. Ты должен открыть нам другой.
Минуту, полторы минуты, две минуты она молчала, прижав трубку к уху. Потом кивнула и сказала:
— Ясно.
— В чем дело? — спросил Шмурфеус.
— Он не пустит нас обратно, — ответила Клинити. — Он предал нас ВМРам. Говорит (цитирую его собственные слова): «Пока, малышка, вам всем крышка».
Наступила недолгая тишина.
— Дай мне телефон! — рявкнул Шмурфеус.
Клинити отдала ему трубку, Шмурфеус прижал ее к уху, а Немо, понятное дело, наклонился поближе, чтобы слышать.
— Слушай, Иуда, — сказал Шмурфеус, — что за фигня?
— Пока-пока, Шмурфеус, — отвечал Иуда. — Тебе каюк. Я предал вас ВМРам.
— Зачем, ради всего святого? — вскричал Шмурфеус.
— Зачем? — взорвался Иуда. — Зачем? Зачем? Зачем? Зачем?
— Да, зачем?
— Я тебе объясню зачем.
— Да уж, объясни! — взревел Шмурфеус.
— Потому что я хочу иметь волосы! — пискнул Иуда. — Носить дреды!
Шмурфеус опешил.
— Ты не можешь носить дреды, — сказал он.
— Почему? А? Почему не могу? Потому что я белый, да?
— Потому что ты лысый.
— Вот именно! Вот именно! О, ты не понимаешь! Клинити не понимает, потому что она женщина, а женщины не лысеют. Но ты не понимаешь, потому что слишком занят собой и не замечаешь чужих страданий. Это так унизительно — не просто плешь, но абсолютно лысая голова. Как колено. До чего же я ее ненавижу!
— Надо смириться, — назидательно произнес Шмурфеус.
— Легко тебе говорить, — послышался дрожащий голос Иуды. — Ты сам сделал выбор. Ты бреешь голову. А мог бы отрастить афро метровой высоты — просто не хочешь. Знаешь, как это оскорбительно для таких, как я? Для тех, у кого нет выбора?
— Я всегда думал, что ты бреешь голову, — вмешался Немо.
— Рррр! — донесся из трубки сдавленный голос Иуды. — Хррр! Гррр! Фррр!
Шмурфеус закрыл трубку рукой и предостерегающе взглянул на Немо.
— Слушай, мужик, ты мне уже плешь проел! Нечего распускаться! Ничего не попишешь. Учись жить с лысиной.
